Тогда принцу Густаву исполнится двадцать лет и четыре дня.
— Что за странный возраст? — удивилась Кора. — Это для вас — странный, а для нас — обыкновенный, — ответила Вероника. — Давным-давно, когда короновали первого короля Солнечной династии, это должно было произойти в день его двадцатилетия. Но как раз перед началом церемонии пошел страшный дождь. Наши предки в то время еще не умели делать крыши. Им пришлось попрятаться по пещерам и пережидать его. Четыре дня бушевал ливень. Так что короновали первого короля, когда ему исполнилось двадцать лет и четыре дня. И с тех пор…
— Понятно, — сказала Кора, — с тех пор вы ждете, пока кончится дождик. Никто не засмеялся.
— Спасибо, — сказала Кора официанту. — Вы очень помогли ИнтерГполу. — Не может быть! — Вы не рады?
— Теперь я как бы иностранный шпион… — Мы никому не скажем, — улыбнулась Кора.
Отыскать нужный адрес, не привлекая при этом внимания убийц, которые, в чем Кора не сомневалась, охотятся за ней, было нелегко. Мишель несколько раз останавливал машину в узких пустынных вечерних переулках, а Вероника выскальзывала из микробуса и исчезала в темных подъездах или шепталась с бабушками, сидевшими на скамейках в сквериках, засеянных одинаковыми лиловыми цветами.
Потом она забилась. в будку телефона-автомата, и минут через десять Коре показалось, что она вовсе забыла о ее существовании и обсуждает с подружкой модель нового платья. Мишель курил — он был настороже, — Кора ловила его на том, как он поглядывал в зеркальце заднего вида.
Наконец Вероника возвратилась с нужным адресом. — Я поднимусь, — сказала она, — и скажу ей, в чем дело, — мы немного знакомы. Потом мы уедем. Я не хочу, чтобы Мишель рисковал. Ему здесь работать. Мы будем в Космопорте. Мы оформим вам билет на местный рейс.
— Ты права, — согласилась Кора, которая ценила преданность в других людях. И рада бы быть преданной кому-нибудь на этом свете. У нее же из близких людей оставалась лишь бабушка Настя… если не считать Милодара, который пожертвует ею, как жертвовал многими агентами, если того потребуют обстоятельства.
Машина остановилась, не доезжая метров пятидесяти до узкого дома, зажатого между другими, такого же рода, двухэтажными зданиями, со следами некогда яркой, а ныне выцветшей краски. Отличала его от соседей лишь недавно покрашенная зеленая дверь.
Улица была пуста, если не считать женщины, катившей детскую коляску. Прежде чем выйти из машины, они просидели там минуты три, пока не убедились, что никто за ними не следит.
Наконец Вероника выбралась из микробуса и не спеша подошла к зеленой двери. Постучала в дверь деревянным молотком, висевшем на цепочке. Дверь приоткрылась и впустила Веронику. Кора и Мишель ждали. Они молчали. Мишель поглядывал на часы, он тревожился за Веронику.
Вероника вышла из двери и пошла к машине. Кора приоткрыла дверь. Девушка быстро нырнула в машину.
— Ей нужны деньги, — сказала она. — Иначе она не станет говорить. — Сколько? — спросила Кора. — Двадцать золотых. Вы наберете столько? Это была небольшая сумма, малая часть того, что Кора истратила на новую машину для Космофлота.
Затем Вероника отдала ей свою широкую короткую вышитую пелерину.
— Это вам на память, — сказала она. — И в знак благодарности. — Спасибо, — одобрила Кора. — Так меня труднее узнать издали.
Вероника усмехнулась. Они поцеловались. — Главное, учтите, что Кларисса больна жадностью. Блеск золота сводит ее с ума. — Спасибо, я учту, — сказала Кора. Как только Кора вышла из машины, та сразу рванула с места. Вероника обернулась и помахала Коре на прощание.
Кора подошла к новой зеленой двери. Дверь сразу приоткрылась, приглашая ее зайти. — Быстрее же! — послышался резкий женский голос. Дверь тотчас закрылась за Корой, клацнул засов, звякнула цепочка.
В крошечной прихожей, где помещалась лишь вешалка для верхней одежды и откуда вели две двери и узкая лестница наверх, стояла небольшого роста согбенная женщина, одетая в бесформенное серое платье. Заметив удивление Коры, она шепотом пояснила: — Я бабушка Клариссы. Мы боимся покушений. — Проходите, — послышался низкий хрипловатый голос из-за одной двери.
Кора вошла туда. Там ее поджидала Кларисса. Виновница всех злоключений принца Густава.
— Заходите и садитесь, агент Орват, — произнесла она. — Чем меньше мы будем разговаривать, тем спокойнее обеим. Мне сказали, что вы готовы купить информацию.
Кора смогла приглядеться к собеседнице, несмотря на то, что шторы в комнате были закрыты, а лампа под потолком пряталась в коричневом шелковом абажуре.
Кларисса была рождена королевой — не происхождением или чином, а статью, голосом, профилем, тем сочетанием порой неуловимых деталей лица, фигуры и осанки, которые и рождают императриц, даже если такая императрица рождена на помойке. Но не верьте Тому, что императрицы рождаются на помойке, это бывает настолько редко, что только подтверждает обратное правило.
Женщинам такого рода свойственно прирожденное умение носить любую одежду, как вечернее платье от Диора.
В тот момент на Клариссе были заштопанный домашний халатик и шлепанцы, что вовсе не портило общего впечатления, которое усугублялось столь невинным и простодушным взглядом фиалковых глаз из-под длинных черных ресниц, что не оставалось сомнений: эта императрица очень дорогая и очень порочная шлюха.
Кларисса поправила свои естественно пышные и почти не причесанные волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150