Оформив аренду на вымышленное имя, он внес аванс
наличными и получил взамен два ключа и карточку с адресом.

Заехав к "Вулворту", купил несколько сотен дешевых конвертов из тех,
что продаются в любом городе, а на центральной почте - соответствующее
количество марок в листах для авиа и внутренней пересылки.

Приближалось время ленча. Хачмен зашел в свое любимое кафе и там,
сидя в полутемном углу за чашкой горячего кофе, принялся составлять
письмо. Написав "Всем, кого это может касаться", он подумал, что такое
начало выглядит неоригинально, но в конце концов решил, что это по
существу, и оставил так как есть. Закончив первый вариант, он внимательно
перечитал написанное.
"Это письмо - наиболее важное из всех писем, которые Вам доводилось
читать. Его содержание представляет собой факты, в высшей степени важные
для безопасности Вашей страны и благополучия всего человечества в целом.
Прочитав письмо. Вы принимаете на себя личную ответственность за
осуществление необходимых действий, и Ваша совесть должна подсказать Вам,
каковы должны быть эти действия.
К письму прилагаются следующие документы.
1. Математические доказательства возможности создания нейтронного
резонатора на основе цестронового лазера. Распространение излучения будет
иметь характер цепной реакции и вызовет искусственное увеличение плотности
свободных нейтронов в любой близкой к критической концентрации
радиоактивного материала. Другими словами, включение описываемого
устройства приведет к почти мгновенному взрыву всех ядерных устройств на
планете.
2. Схема простейшей модели нейтронного резонатора, который может быть
создан практически за несколько дней.
Прочтите следующий параграф внимательно:
ОПИСАННОЕ УСТРОЙСТВО УЖЕ СУЩЕСТВУЕТ:
ОНО БУДЕТ ПРИВЕДЕНО В ДЕЙСТВИЕ В ПОЛДЕНЬ
ПО ГРИНВИЧУ 10 НОЯБРЯ 19... ГОДА. ВЫ ДОЛЖНЫ
ПРИНЯТЬ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕРЫ."
Написанное живо напомнило Хачмену стиль рассылаемых книжными клубами
рекламных буклетов, но в конце концов он решил, что свое дело письмо
сделает. Убеждать за него будут плотно исписанные страницы математических
выкладок. Они передадут сообщение тем членам братства математиков, кто
способен мыслить на таком же уровне, те в свою очередь повлияют на других
людей, те - дальше... Письмо само будет своего рода нейтронным
резонатором, способным начать цепную реакцию в человеческих умах.

Спрятать ядерную машину оказалось гораздо легче, чем ему
представлялось раньше, и очередной успех вызвал у Хачмена чувство, что все
движется с какой-то сверхъестественной легкостью. Недолго думая, он зашел
в телефонную будку и позвонил Мюриел в Вестфилд. Она ответила что-то
невнятно, и он догадался, что позвонил в перерыв, когда она заправляется
неизменными шоколадными вафлями в компании других секретарш, которые
всегда собираются на ленч в ее кабинетике, чтобы выпить кофе и обсудить
поп-звезд.
- Извини, что прерываю заседание "культурного клуба", - сказал
Хачмен, - но я хотел предупредить, что сегодня меня не будет. Ты там
справишься сама, если что-нибудь возникнет, ладно?
- А что мне сказать, если будут спрашивать? - Голос ее звучал уже
разборчивее, но в нем ясно слышалось осуждение.
- Скажи, что я на побережье, - ответил он, не раздумывая, и тут же
пожалел об этом. - Нет, лучше скажи правду. Я буду в Моррисоновской
библиотеке, мне надо там кое-что посмотреть.
- В Моррисоновской библиотеке, - повторила Мюриел монотонно, открыто
демонстрируя свое недоверие.
Очевидно, к этому времени соответственно оформленная версия его
конфликта со Спейном уже разошлась, и Мюриел, хотя она и недолюбливала
Спейна, с радостью ухватится за возможность посплетничать о том, как
"мистер Хачмен изменился в худшую сторону". Хачмен подумал, что с Мюриел
надо быть поосторожней.
- Ну ладно, - сказал он. - До завтра.
Мюриел молча повесила трубку.
Хачмен сел в машину и направился в институтскую лабораторию. Шел
дождь, опускался туман, и никто, похоже, не заметил, как он остановился во
внутреннем дворе большого каменного здания. Минут двадцать ушло на то,
чтобы разобрать машину на основные узлы и перенести их вместе с экранами к
автомобилю. Когда он закончил погрузку, руки, несмотря на постоянные
тренировки с луком, болели от непривычной тяжелой работы. Так никого и не
встретив при выезде, Хачмен погнал машину на юг, к Хастингсу.
Дорога заняла больше полутора часов, и еще минут десять он искал
номер 31 по Чаннинг-уэй - коттедж, который ему сдали до апреля. Дом
оказался вполне обычным; он ничем не выделялся из ряда таких же зданий:
две комнаты внизу, две - на втором этаже. В конце улицы было видно море.
Вставляя ключ в замочную скважину и открывая дверь незнакомого дома,
Хачмен особо остро почувствовал, что входит в чужой дом, хотя легально он
имел на это все права. Он прошел по комнатам первого этажа, обратив
внимание, что мебели в доме лишь необходимый для аренды минимум. Холодный,
безжизненный дом... В спальне на втором этаже оказалось одно-единственное
зеленое кресло. Узкое оконце выходило на глухую стену соседнего дома.
"А ведь я могу умереть здесь..." Внезапно возникшая мысль принесла с
собой ощущение подавленности, сменившее чуть приправленное виной
возбуждение от всей этой дешевой секретности. Он спустился по лестнице и
принялся выгружать разобранную машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49