Он
обладал талантом раздражать Семью, что сносили спокойно и со смехом,
поскольку он атаковал Холдов так же часто, как остальных, и это всем
нравилось.
- Главное в юморе, - холодно заметил Эрон, - утонченность.
- В таком случае, кузен, ты необычайно серьезный человек, - ответил
Пол, схватил под руку молодого Танда и, довольно смеясь, вышел в бар.
Морн направился следом. Только раз обернулся он на Эрона, и на лице
его не было радости.
Эрон вздохнул и вопросительно посмотрел на Дела.
Старейший Холдов стиснул губы.
- Он представляет угрозу, - сказал Эрон. - Кто-нибудь должен следить
за ним, иначе он может помешать.
- Может, отправить его куда-нибудь? - предложил Илс. - Туда, где его
чувство юмора не будет сидеть без дела. Скажем, на Мерон? Это его устроит?
- Он уедет, - тихо произнес Холд. - Морн поедет вместе с ним.
- Только на время, - заверил Эрон и сжал плечо Холда.
Они вместе пошли в бар, а Рос с дочерями следовал за ними.
- Жаль мне этого парня. Но сам понимаешь, мы не можем сейчас
позволить себе этого. Решать должны более опытные.
А когда ситуация стабилизируется, - подумал он, - с Полом может
произойти какой-нибудь не вызывающий подозрений несчастный случай. Его
интеллект проявлялся не только в юморе. Пол а Рен хант Холд был ребенком
последней крупной чистки и участником следующей, когда Мет-марены боролись
между собой. Пол Холд и Морн - первый, известный своими шутками, и второй,
никогда не улыбающийся. Оба были способны на измену.
Эрон приветливо улыбнулся, оказавшись среди своих гостей, людей,
благодарных за приглашение сюда, в центр реальной власти.
Здесь были Холды, Мет-марены, Рен-баранты и другие ключевые фигуры
Совета, тогда как Тоны и Ялты вместе с их блоком понесли большой урон.
Группы, представленные в этом месте, давали многое: не только власть на
Цердине, но и голоса, которые могли потрясти Район.

6
- Ночь, - сообщила работница.
Раен чувствовала это. Она научилась распознавать циклы и ритмы жизни
кургана, говорящие о том, что снаружи опускался мрак: все больше маджат
возвращалось, потоки воздуха меняли направление, звучали другие песни.
Внутри же мрак был всегда одинаково черным.
Девушка попросила фосфоресцирующих грибов, чтобы иметь хоть немного
света, и Работницы принесли их, разместив на стене камеры, принадлежавшей
теперь ей.
Таким образом она доказала себе, что по-прежнему видит. Впрочем,
свечение нужно было лишь для ее спокойствия. Она научилась видеть наощупь.
С помощью изменений в непрекращающейся песне кургана, научилась понимать
точку зрения маджат.
КРАСИВАЯ, КРАСИВАЯ, - говорили они ей, очарованные цветом ее
теплового излучения. - У ТЕБЯ ЕСТЬ ЦВЕТА ВСЕХ КУРГАНОВ, - заверяли ее
Работницы, - ГОЛУБЫЕ, ЗЕЛЕНЫЕ, ЗОЛОТИСТЫЕ И КРАСНЫЕ, ВСЕ ВРЕМЯ МЕНЯЮЩИЕСЯ;
НО ТВОИ КОНЕЧНОСТИ ВСЕГДА ПРИНАДЛЕЖАТ ГОЛУБОМУ КУРГАНУ.
Рука девушки была покрыта хитином голубых, и это неизменно восхищало
ее, этот секрет, в создании которого принимали участие маджат.
Генетическая инженерия Контрин и биохимия маджат сообща создали жизнь на
всех мирах Района. Маджат были способны к анализу и синтезу с невероятным
диапазоном и точностью, могли брать пробы и менять вещества так же
естественно, как человек шевелил пальцами. Сотрудничество с ними было
бесценно для лабораторий Контрин, но лишь теперь Раен поняла, что курган
никогда в полном объеме не участвовал в работе. Работницы маджат,
приходившие в лаборатории, всегда были изолированы от Работниц в кургане,
чтобы не привносить туда биохимического замешательства. Они туда не
возвращались, а оставались в лабораториях до конца, обреченные на общество
людей и зависящие от их, запрограммированные на несколько человек, которые
осмелились их коснуться. Они мало отдыхали, не спали и работали, пока не
кончалась их энергия, Потом людям приходилось убирать тела; никто из
маджат не сделал бы этого.
Мое присутствие здесь угрожает Разуму, - думала Раен, испытывая
угрызения совести. - Может, находясь здесь, я совершила то, чего они
всегда боялись, нарушила химическое равновесие кургана и изменила их.
Может, они оказались в ловушке.
Однако, имелись еще ази, человеческие Работницы. Маджат жили рядом с
ними, не изменяясь.
НО ПРАВДА ЛИ, ЧТО ОНИ НЕ ИЗМЕНЯЮТСЯ? - задумалась Раен. И сразу
возникла ужасная мысль; - А Я? - Песня зазвучала оглушающе, заставляя
дрожать кости. Ее начала Мать, подхватили Работницы, свой баритон внесли и
Воины - чужие в собственном доме, выделенная для убийства часть разума
кургана. Трутни пели редко... а может, их песня, как большая часть языка
маджат, звучала на частотах, недоступных слуху людей.
Раен встала и прошлась, проверяя, вернулись ли к ней силы. Она
достала одежду, произведенную маджат, тонкую, бледную ткань из паутины
коконов. Обычно она не носила ее, потому что это беспокоило Работниц,
приглушая ее цвета. Раен не смущалась своей наготы.
- Я готова, - сказала девушка. Работницы коснулись ее и побежали
передать сообщение.
Появился Воин, она известила его о своих планах, и он ушел.
Вскоре явились ази - люди, хоть и не совсем, маджат не признавали их
людьми. Выращиваемые в лабораториях, стерильные, но не лишенные наружных
половых органов, они трудились как Работницы с более проворными пальцами и
разумом, более подходящим для контактов с людьми - новая принадлежность
кургана, появившаяся, когда маджат начали сотрудничать с людьми,
необходимая часть Разума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108