Должно быть, известие о том, что меня
подобрали, распространилось очень быстро, потому что на Новом Риме я стал
предметом насмешек еще до своего фактического приземления. Сама мысль
потребовать компенсацию за спасение космонавта казалась им смешной. Нельзя
сказать того же обо мне, особенно, когда я увидел, что в этом деле все
против меня. Законы Нового Рима распространяются на всю Галактику -
неважно, каковы местные законы. Чтобы так было, он должен быть надежным,
осуществим и в высшей степени справедливым. Жители Нового Рима не
утверждают, что их система имеет какое-нибудь отношение к справедливости -
это закон и только закон. Однако, главным образом он защищал все же наши
интересы в ущерб их интересам. Случай же с "Эллой Маритой" был для них
чистой победой. Двадцать тысяч - такой была затребованная сумма, и все,
что бы я ни заработал, шло им на ее погашение. Я мог бы чувствовать себя
польщенным - никто до этого не говорил мне, что моя шкура стоит таких
денег - но первые несколько дней мне было совсем не по себе. Кроме того,
компания "Карадок" застраховалась на случай невозвращения своих денег, и
страховые налоги должен был платить я. Это означало, что если бы мне
посчастливилось прожить сто лет, "Карадок" и страховое агентство делили бы
каждый пенни, который я зарабатывал, между собой, и даже если бы я умер
через неделю, "Карадок" ничего не потеряла бы, ну разве что в случае, если
бы они убили меня сами.
Все это не сулило мне хорошего будущего. По крайней мере, пока
П-шифтер находился на Новом Риме, я был удостоен незначительно
медицинского внимания и начал превращаться в нечто, имеющее вид разумного
существа. Алахак услышал, что меня нашли, и прислал свои поздравления.
Очевидно, он не знал о юридической западне, в которую я попал. До Венца
новости доходят медленно.
После всего от избытка душевной доброты люди "Карадок" позволили мне
прокатиться на П-шифтере, когда он возвращался на Землю. Все совершенно
бесплатно - проявление настоящего расположения. Человек должен быть
благодарен за мелкие услуги.
Возможно, более разумным было подождать, пока я смогу перескочить на
Пенафлор, где были в основном сосредоточены все космические линии и где
находились главные строительные верфи. Но попутные полеты на космических
кораблях - нелегкое дело, и мне пришлось пожить за счет
благотворительности, пока я был на Новом Риме. По крайней мере, "Карадок"
согласна была кормить меня овсянкой. В обмен на свои паршивые деньги.
Кроме того, я чертовски устал и единственное, чего мне хотелось - удрать
домой и спрятаться. Земля - вот дом, который у меня был. Может быть, меня
там никто не знал (кроме старого Хэролта), но я там начинал. Там я родился
(по крайней мере, я предполагал, что это так - хотя этому и нет надежного
подтверждения, и вполне возможно, что меня туда зашвырнула в раннем
возрасте).
Так или иначе, путь мой окончился в Нью-Йоркском космопорту. Мелочи у
меня в кармане было ровно столько, чтобы купить себе пару раз еду и
проехать на автобусе до города, вот и все. Дело было не в том, чтобы ехать
в сам Нью-Йорк - порт, практически, тоже был городом, и, если мне и
суждено было найти работу, то, конечно же, здесь.
Помня о том, что даже приговоренный к смерти имеет право на хорошую
еду, я нашел дешевую харчевню в северной части портового жилого комплекса
и снова вкусил восторг от искусственной пищи. Можно сказать, что это была
моя первая приличная трапеза за два года. Что ни говори, а на вкус она
была прекрасна, особенно в сравнении с овсянкой, обычной в космическом
полете, и чужеродной травой.
После того, как я уделил время ублажению своего желудка, я откинулся
назад, расслабился и позволил себе чуть-чуть пожалеть самого себя.
Это отворило дверь.
- Какой смысл горевать об этом?
Я объяснил, что не горюю. Я ни в коей мере не являюсь рабом своих
эмоций. Я сказал ветру, что просто сожалею о наиболее неудачных сторонах
сложившейся ситуации, и думаю, что все изменится к лучшему.
- Ты притворщик, Грейнджер, - сказал ветер. - Железным тебя не
назовешь. Ты чувствуешь, то же, что и все остальные. Тебе просто стыдно в
этом признаться.
В то время ветер еще недолго находился со мной. Поэтому он ошибался.
Он уютно устроился у меня в голове, но еще не совсем акклиматизировался.
Он все еще не знал меня, не говоря о том, чтобы меня понять.
Оставь меня в покое, попросил я. Кончай спорить. С этого момента я
решил думать о ветре, как об одушевленном существе. Я решил, что это будет
существо мужского пола. И не потому, что его голос и манеры были мужскими,
а просто потому, что придать ему женский пол означало бы внести некие
сексуальные тона в это присутствие, кстати, совершенно незаконное. Ветер
так и не рассказал мне о себе ничего, кроме того, что он был выброшен на
скалу Течением Алькионы точно так же, как и я. Я ничего не знал ни о его
природе, ни о его истории. Только то, что он собирался остаться со мной на
всю жизнь и что он, казалось, был настроен уважительно по отношению к
своему новому дому, чего заслуживает хороший дом. Мне говорят, что дети
часто разговаривают с несуществующими друзьями, но с возрастом это
проходит. Иногда мне кажется, что просто с возрастом они перестают
рассказывать другим о своих несуществующих друзьях.
Было поздно - около полуночи - и хозяин вышвырнул меня прежде, чем я
успел насидеться у него на стуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59