- Комментарии оставьте на потом, - сказал я. - Он будет делать то,
что ему скажут.
Больше он ничего не сказал. Я осторожно отсоединил от себя капор,
снял шлем, контакты с основания шеи. Расстегнул привязной ремень, но
кресла не оставил. Настоящие пилоты никогда этого не делают, пока их
корабль в космосе - только жокеи на стандартных линиях.
- Пусть кто-нибудь принесет мне чашку кофе, - сказал я.
На какое-то время всем стало неловко от мысли дублировать стюарда.
Палец, в конце концов остановился на Джонни. Ив даже на мгновение не
подумала, что место женщины в космосе - на кухне.
Я пристально оглядел приборы, но все было таким, каким ему и
надлежало быть.
- Ну? - спросил дель Арко.
На мгновенье я задержался с ответом.
- Теперь о'кей, - наконец сказал я.
Он был неимоверно горд за свой корабль, но старался не показывать
этого слишком явно. Я же не собирался впадать в энтузиазм и разыгрывать
представление в честь достоинств и возможностей корабля.
Пока мы оставались в пределах солнечной системы, я не мог
использовать всех возможностей "Хохлатого Лебедя" для движения в глубоком
пространстве. Постепенно я увеличивал скорость, сжимая приборы управления
в руке и ожидая подтверждения Ротгара о вероятности колебания плазменного
поля и угрозы потерять его прямоточность. В дальнейшем я уменьшил
релаксационную сеть для того, чтобы облегчить манипуляции. Сопротивление
управляющего рычага было жестко фиксированным, но он мог перемещаться
только на 150 градусов и не отвечал требованиям на скорости выше
двенадцати тысяч. После этого предела требовалась точность и осторожность
в управлении. Он был уже на скорости, превышающей сорок семь тысяч - и я
все еще полагал, что он по-прежнему будет хорошо подчиняться управлению -
когда предположения стали сбываться. Поле начало испаряться. Я вернулся
назад, к тридцати тысячам, и выждал. Ротгар не произнес ни слова.
Вероятно, баланс плазмы он мог удержать на любой скорости... Предел был
определен исключительно непрерывностью поля, которое было
детерминированным из-за конструкции двигателя. Он был раз в десять
быстрее, чем любой другой масс-релаксационный корабль, о котором я
когда-либо слышал.
Дель Арко, видя, что я снова оставил управление, приблизился и стал
тщательно приглядываться к показаниям приборов.
- Отойдите, - сказал я. - И помолчите. - Он молча отошел.
- Все в порядке? - спросила Ив шепотом, стараясь не беспокоить меня.
Должно быть, он кивнул в ответ, потому что не сказал больше ничего, и она
тоже не нарушила молчания.
Я снизил ход до двадцати тысяч, остановившись для обдумывания
положения, а затем решил не впадать в амбицию. Снизил скорость еще на
десять тысяч.
- Это испытание, - сказал я. - Сидите, застегнувшись, а если
понадобится отлучиться, то не пугайтесь падения силы тяжести.
Я дождался щелчка застежек, а затем повернулся к приборам.
- Готов, Ротгар? - спросил я.
- Несомненно.
- Теперь слушай внимательно. - Я говорил в микрофон преувеличенно
четко.
- Я собираюсь вывести корабль на трассу по нормальной дуге. А затем
собираюсь принять более крутую траекторию. Если мы дернемся, закувыркаемся
или закрутимся, я хочу, чтобы ты добавил столько плазмы, сколько мы сможем
получить. Храни это движение превыше всего. Меня не волнует, как много
напора мы потеряем, как долго поле будет оставаться целым. Когда у нас
настанут небольшие неприятности, я выведу корабль по касательной. Понятно?
- Давай, - ответил он
- О'кей, я нагружу управление до предела и буду держаться до конца,
чтобы выяснить, на какую мощность мы можем принять. Начинаю.
Я сделал паузу, собирая свое мужество, как и сосредоточенность. То,
что я собирался сделать, было невозможно сделать на любом другом корабле.
Может быть, на этом тоже.
Я подал энергию и поддерживал ее протекающей через нервную сеть.
Осмотрев приборы внутри капора, я перевел взгляд, сфокусировав его на
круге смутного звездного света, который был единственным, что я мог видеть
в туннеле темноты.
Я позволил своим органам осязания распространиться при посредстве
электродных контактов до тех пор, пока не стал уверен, что чувствую каждый
синапс корабля. Я не мог ощущать их по отдельности, только как полную
систему.
Мои руки выросли в огромные крылья, позвоночник стал длинным
корабельным шпангоутом, ноги стали стабилизаторами, пах - атомными
реакторами, сердце - релаксационной сетью, обернутой вокруг двигателя, мои
легкие - внутренним корабельным пространством.
Я ждал и ждал до тех пор, пока не стал абсолютно уверен в том, что
моя личность срослась с кораблем.
Затем с гарантией, немного замешанной на самоуверенности и вере в
совершенное ощущение корабля, я бросил его по смертоносной траектории
движения.
Я летал. Я напряг крылья, чтобы использовать силу, которая была в них
заложена, слегка расправил их и направил импульс в движение. Немного
подтянув ноги, я почувствовал, что мои спинные мышцы сократились.
Сердце забилось, но тотчас волна паники была погашена и насильно
доведена до необходимого уровня. Только на мгновение сокращения сердца
нарушились, когда плазма достигла стрессового состояния, на решающее
мгновение. Но Ротгар поддерживал движение, и плазма текла спокойно и
безопасно. Релаксационное поле было в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59