Но то была случайная, рассредоточенная
энергия. Эта же направлена на целенаправленное воздействие. Я был первым
человеком, когда-либо запрягшим могущество Течения своими собственными
силами.
Кожа моя начала пылать, когда угол атаки крыльев изменился, давая
пыли возможность жестче врезаться в защитное поле. Неприятная боль
появилась на спине и в паху. Но я ее игнорировал. Затем внезапным толчком,
подобным порыву ветра, облако изрыгнуло нас плавно и без видимого усилия.
Только секунды понадобились мне, чтобы выйти на траекторию.
Тщательно, стараясь не спешить, я вернул поле к его первоначальному
положению.
Я отметил, что многие корабли могли бы проскочить облако, но ни один
без тяжкого перенапряжения своих двигателей, и уж конечно, не на таких
скоростях.
- Одно мы расколошматили, - прокомментировал я, когда смертельное
напряжение отозвалось болью в моих мышцах. Я выпрямился и расслабил
пальцы.
Но расслабляться было нельзя.
Мы сближались с "Гимнией", но Алахак все еще двигался очень быстро.
Помня, что у него нет наших возможностей, я рассчитал, что нагрузки на его
двигатель через несколько дней выведут его из строя. Он летел, как
сумасшедший. Какой бы ни была причина его бравады, она торопила его прямо
в ад.
Я не мог видеть корабль Алахака, потому что даже с замечательными
сенсорами, помех для видимого спектра было достаточно. Но приборы,
ловившие сигнал, доносили его громко, чисто и с каждым разом все ближе.
Иногда я чувствовал волну искривленного пространства, которая рассеивалась
в кильватере. Это тоже беспокоило меня - она может быть отброшена, как
пробка, если получит боковое повреждение. "Лебедь" мог это выдержать -
если я буду достаточно быстр - но "Гимния" нет.
Если бы ты успокоился, думал я, у тебя было бы больше шансов попасть
туда. Но что-то направляло его достаточно твердо, и пока у него было
чистое пространство, он испытывал пределы своего терпения. Он двигался,
словно вышвырнутый из пекла.
Минуты складывались в часы, а он начал еще прибавлять в скорости. Я
не собирался рисковать, поэтому не стал его копировать и поэтому он стал
отрываться. Затем он врезался в облако и вынужден был принять меры
предосторожности. Облако было небольшим и узким, и я прошел через него без
труда, не особенно мудрствуя.
Через семь часов нас вновь начало атаковать искривление. Алахак не
замедлился, поэтому я предположил, что покоробленность пространства
исходит из его движения. Я двигался на волнах, пока они не стали давить
мне в грудь и в корму, тогда я снизил скорость и уменьшил нагрузку.
Несмотря на это мои занемевшие мышцы начала терзать тупая боль. Я взмок от
пота и чувствовал невероятную усталость. Перед взлетом меня попытались
подстрелить, и все это было десять-двенадцать часов назад. Даже для меня
подобные перегрузки были великоваты.
- Что этот чертов идиот собирается делать? - злился я. - Это не
скачки. Или он думает, что я обману его и хочет достичь "Потерянной
Звезды" на пару часов раньше? - Но дело было не в этом. Он знал, что я дал
ему фору, как и обещал. Если он действительно предполагал гонки, то я
знал, что выиграю. У меня была птица, а у него пуля.
Часы проходят.
Напряжение усилилось. Как и каждый, я знал, что продолжать все это
опасно, но не отважился на другую крайность, рискуя замедлением р акции и
даже потерей сознания. - Дайте мне укрепляющее впрыскивание, - сказал я
дель Арко, - и снабдите внутривенным вливанием, полторы порции. Сам я не в
состоянии провести эту процедуру, не отстав - а я хочу приблизиться к
Алахаку. Мне не хочется, чтобы мы влетели в расщелину пространства, по
которой он сейчас движется.
Капитан пошел выполнять мою просьбу.
- С тобой все в порядке? - спросил я Ротгара.
- Я могу есть, - ответил он. - Джонни должен будет побыть при
двигателях, пока я буду отдыхать.
- Прими впрыскивание, - сказал я ему. - Не оставляй это на Джонни;
когда настанут неприятности, я хотел бы, чтобы ты оставался наготове.
Джонни не умеет жонглировать плазмой.
Думаю, это Ив воткнула мне в руку питание, но я ничего вокруг не
видел. Игла вошла хорошо, и захват придержал ее. Я почувствовал
определенное неудобство, будто что-то прокалывало защиту с левого крыла, и
прошло несколько минут, прежде чем я избавился от этого неприятного
ощущения.
Пыль, пыль, все больше пыли. Теперь мы были в смертельном плазменном
ореоле туманности, внутри канавы, которая излучалась из центра
образования. Помня, что мы совершили, я не особенно удивился. Меня
заинтересовало, каким образом Алахак продолжает гонку. Хормонцы не так
сильны физически, как люди. Возможно, он принял какой-то стимулятор.
Прежде я летал так для того, чтобы уложиться в сточасовый полет. Для
здоровья вредно насиловать свой организм подобным образом.
Безумная погоня продолжалась дальше. Иногда скорость превышала
обычную в шесть тысяч, хотя в основном была четыре-четыре с половиной
тысячи. Для меня это было в избытке, и я не повторял его случайные порывы.
В результате он оставался впереди на значительный период времени, но
потерял всю выигранную дистанцию, когда сеть облаков вынудила его ползти.
Позже он, казалось, переменил курс, который планировал, и я приблизился к
нему еще ближе, пока он решал, каким путем идти от некоей неизвестной
точки А к точке В. Картографирование "Карадок" было достаточно
совершенным, и то, что в конце концов он зашел в плывун - это не их вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59