— О да, говорил, — ответил Йокот, — но он пока еще слишком силен, чтобы я смог повалить и связать его, а попросить Кьюлаэру взять это на себя я не могу.
В подтверждение своих слов на следующее утро Миротворец бодро вышагивал по снегу и казался почти здоровым. Тучи рассеялись, разбуженные солнцем снежные равнины ослепительно сияли. Миротворец приказал всем обмотать глаза полосками ткани; друзья повиновались, после чего, продолжая щуриться даже под масками, зашагали дальше. Но к полудню мудрец снова ослаб, а к вечеру стал идти так медленно, что шедшим за ним товарищам приходилось еле-еле волочить ноги.
За ужином Кьюлаэра решил действовать решительно:
— Тебе надо отдохнуть, Миротворец. Мы останемся здесь!
— Вы пойдете дальше! — отрезал мудрец. — Именно сейчас Боленкар развязывает войну против молодых рас! Бросьте меня, но продолжайте идти!
И тут его начало выворачивать.
Миротворец побледнел, встал, ухватившись за посох, и быстро заковылял, чтобы спрятаться за валуном. Друзья услышали, как его вырвало раз, другой. Йокот вскочил на ноги, кинулся к мудрецу, но Луа схватила его и не отпускала, пока не стихли звуки, и тогда гном рванулся вперед и лицом к лицу столкнулся со своим учителем, который, хромая, возвращался обратно. Сев у костра, Йокот взял его за руку. На его встревоженном лице появились морщины.
— Тебе нельзя идти дальше, Миротворец!
— Верно, — признался мудрец. — Идите на юг без меня, Йокот. Я выживу.
— Ты не останешься один! — выпалила Китишейн.
— Нам будет намного проще справиться с Боленкаром с твоей помощью. Миротворец, — сказал Кьюлаэра. — Стоит подождать, пока ты вылечишься.
Мудрец немного помолчал, а потом сказал:
— Я не вылечусь.
Все замерли, никто не осмелился вымолвить ни слова.
Наконец Йокот спросил:
— Что это за болезнь, Учитель?
— Звездный Камень, — ответил Миротворец. Все молчали. Мудрец несколько раз тяжело вздохнул, а потом объяснил: — Звездный Камень — это добрая сила, потому что он пропитан могуществом Ломаллина, но его отколол от копья Зеленого бога Улаган, чья сила отравила металл. Всего лишь ядовитый след, верно, но этого достаточно, чтобы погубить любого, кто пробыл достаточное время поблизости.
— Как ты. — У Луа перехватило дыхание. Миротворец кивнул:
— Я не пробыл рядом слишком долго, но, когда я ковал металл, я выбил из него яды...
— И они вошли в тебя, — прошептал Йокот.
Мудрец хмуро кивнул.
— Ты выковал для меня чудесный меч, вобрав в себя яды, — воскликнул Кьюлаэра со слезами на глазах — Ты очистил сталь ценой собственной жизни!
— И ведь ты знал, что делал, — упрекнул старика Йокот.
Миротворец кивнул медленно, напряженно.
— От этой болезни нет лекарства. Идите, продолжайте дело без меня, времени ждать нет!
— Мы не можем, — воскликнула Луа.
— Мы не можем оставить тебя умирать в одиночестве, — подтвердила Китишейн.
Они не оставили его. Они разбили лагерь; Китишейн ходила на охоту, а гномы, как могли, старались облегчить Миротворцу боль, но им не удавалось ни остановить рвоту, ни помешать отслаиваться старой коже, под которой открывалась новая, нежная, голова мудреца лысела, редела щетина на щеках и подбородке. Наверное, ему очень повезло, что некогда, когда он ушел из жизни в свой многовековой сон, его волосы и борода лишь поредели, а не выпали совершенно.
Друзья построили для него хижину из ледяных плит, стали по очереди нести стражу. В лагере царило уныние. Кьюлаэра хранил молчание, потому что боялся, что иначе горе его вырвется наружу и он начнет срываться на окружающих. Он успокаивал себя, держась за руку Китишейн, пытаясь ощутить печаль Йокота так же остро, как тогда, когда он, отрываясь от забот о своем учителе, чувствовал свою. Лицо гнома было унылым и печальным, — правда, такое бывало нечасто.
На пятый день Кьюлаэра вылез из ледяной хижины и сказал:
— Он хочет поговорить со всеми. Входите.
Все молча вошли в хижину и встали на колени у ложа старика. Его глаза были закрыты, дыхание с хрипом вырывалось из глотки, а кожа была такой бледной, будто бы на глазах превращалась в снег. Через некоторое время он открыл глаза, обвел всех взглядом, сжал зубы, превозмогая приступ боли, и с огромным усилием заговорил:
— Идите на юго-восток. Идите через горы, затем спуститесь на равнину. Когда доберетесь до большой реки, постройте или купите лодку и плывите вниз по течению. Эта река сольется с другой рекой, столь же огромной. Плывите дальше по течению. Эта, другая река впадает в море. Пересядьте на корабль, переплывите на восточный берег моря и идите на восток, минуя семь огромных городов. Восьмым будет столица Боленкара.
— Он не даст нам так запросто приблизиться к себе, — сказала Китишейн.
— Не даст, — согласился Миротворец. — Он будет высылать против вас чудовищ, шайки разбойников, войска. По дороге вы должны собрать свое собственное войско, вам придется выиграть несколько сражений, прежде чем вы доберетесь до главного города. Там состоится самое великое сражение, и в конце концов Кьюлаэре придется пробиться сквозь ряды бойцов к самому Боленкару. — Старик схватил руку Йокота с удивительной для своего изнуренного тела силой. — Не отпускай его одного, о шаман! Держись к нему так же близко, как его нагрудник! — Он повернулся и взял за руку Китишейн. — Держись к нему так же близко, как его меч, о девица!
Кьюлаэра громко воскликнул. Мудрец успокоил его взглядом.
— Вы не увидите ни мира, Кьюлаэра, ни свадьбы, ни детей, если не выиграете этот бой, — и поверь мне, для нее намного лучше погибнуть рядом с тобой, чем попасть в плен после твоей смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123