Иван Кириллович много лет работал на Крайнем Севере («Как окончил Иркутский горный институт, так сразу сюда»), и его советы были Петру не просто полезны, а необходимы.
Он подробно растолковал, как собраться в дорогу:
— Одеться тепло, но не тесно. Чтобы нигде не давило. У меня раз на глазах человек замерзал. А были на нем поверх шерстяной фуфайки стеганка ватная и еще полушубок овчинный. Я велел ему стеганку сбросить, и он сразу отогрелся. Вот так-то. То же самое с обувью. Лучше всего, если добудете оленьи камусы: тепло, легко и ноге приятно. Если нет — валенки, только размера на два больше. Поверх шерстяного носка суконные портянки. И опять чтобы не туго.
Еще спросил Иван Кириллович, есть ли оружие. Узнал, что есть, и сказал:
— Это хорошо... V меня тоже есть.
Выехали на другой день, рано утром. Усаживаясь в кузов машины, Петр не мог не подумать: «Да, это, как говорится, другой коленкор!..»
Новенькая трехтонка, обутая в неношеную резину, задние колеса, кроме того, перевиты цепями; поверх бортов полукружья из сортового железа, на них натянут брезент — и уже не бортовая машина, а крытый фургон. Внутри хоть и не тепло, но все же уютно. На стене кабины крохотная, но горящая лампочка, по бортам скамьи, на полу толстый слой сухой соломы.
В фургоне трое: Иван Кириллович и двое грузчиков.
— А вы почему здесь? — удивился Петр.
— На крыше холоднее.
— А в кабине?
— В кабине шоферы.
— Сколько же их?
— Двое. В такой рейс одному нельзя.
И тут только Петр понял, сколь наивным, а проще сказать, глупым было его намерение отправиться в Большой Невер на заводской полуторке.
— Оделись, вижу, тепло,— похвалил Иван Кириллович.— Это хорошо.
— Кажется, даже чересчур тепло,— ответил Петр.
— Чересчур не бывает,— заметил один из грузчиков.— АЯМ шубу любит.
Петр намеревался вместо зимнего пальто надеть в дорогу овчинный полушубок. Аля пыталась устыдить его: «Как будешь выглядеть в Москве!» Спор разрешил Василий Васильевич. Уже поздно вечером он принес великолепную волчью доху, которая и должна была заменить пальто на все время путешествия. Против волчьей дохи возражений у Али не нашлось.
А поверх дохи — это уже только на рейс до Большого Невера — Василий Васильевич заставил Петра, преодолев его отчаянное сопротивление, надеть еще и постовой овчинный тулуп. Обувка тоже была надежная: валенки с запасом в два размера и на них... высокие кожаные галоши. Это тоже заботы и настояния Василия Васильевича.
Зачем?.. А вдруг лужи... В такой мороз?.. А на станции, может, не один день загорать будет... А потом куда с ними?.. Оставит начальнику станции, он перешлет... В конце концов Петр не выдержал:
— Что вы, Василий Васильевич, так печетесь о моем нежном здоровье?
— Неужто не догадались?.. Устраивает меня нынешний директор, Петр Николаич то есть. Даже вполне. Потому и забочусь, чтобы живой вернулся. А то поди угадай, кого назначат?..
Погода стояла обычная для этого времени. Днем — сорок — сорок пять, ночью — пятьдесят—пятьдесят пять. Ветра, правда, не было, но от этого не слаще. На ходу машины всегда ветер, так что все дело в том, хорошо ли брезент натянут. Геологи люди бывалые — натянуто, как надо. Ну а мороз? Мороз, конечно, есть: от него брезентовая крыша не защита. И не один раз вспомнил Петр добрым словом Василия Васильевича...
Первый привал сделали через шесть часов. В заезжей избе, как и положено на таком тракте, печка топится круглосуточно. Вмазанная в печку плита раскалена докрасна. Иначе нельзя: не у каждого водителя лишнее время в запасе, иной только заскочит, чаю горячего хлебнет и дальше...
Шофер сообщил Ивану Кирилловичу, что проехали триста сорок километров.
— Так пойдет, за двое суток доедем,— обрадовался Петр.
— Дальше так не пойдет,— возразил шофер.— Это пока по ровной дороге ехали, а вот скоро горы пойдут, там шибко не разгонишься...
Петр достал из дорожной сумки снедь, заботливо уложенную Глафирой Федотовной. В сумке было множество кульков и пакетов. Петр отобрал десяток пирожков (помнится, с мясом), вареную курицу и выложил все на стол.
— Не ко времени,— сказал Иван Кириллович.— Всю эту благодать вы спрячьте до вагона. Вот там, в поезде, она нам очень даже сгодится.
— А здесь?
Иван Кириллович улыбнулся:
— Попробуйте откусить.
И тут только Петр установил, что и пирог и курица по твердости не уступят граниту.
— Как же быть?
— Не тревожьтесь. Все предусмотрено. Видите, на плите котелок? Я его только что поставил, но через пару минут он закипит. А еще через пару минут еда будет готова.
Сомневаться в том, что еда будет, у Петра не было оснований (не станет же серьезный человек словами сорить!), но вот как это через пару минут — непонятно...
Меж тем, пока вода в котелке закипала, Иван Кириллович достал из своего рюкзака продолговатый холщовый мешочек, развязал его и, дождавшись, когда вода забьет ключом, быстро сыпанул туда одну за другой несколько горстей некрупных шариков цвета, как показалось Петру, слоновой кости.
— Пельмени,— пояснил .Иван Кириллович.
Ну конечно, пельмени. Их здесь делают впрок и замораживают. Как это Петр не сообразил попросить, чтобы и ему приготовили в дорогу пельмени?.. Правда, пельмени, которыми его кормила иногда Глафира Федотовна, были куда крупнее. Поэтому он сразу и не догадался, что это такое.
— А почему они мелкие? — спросил он Ивана Кирилловича.
— В этом весь смак,— ответил тот.— Пельмень должен быть не больше ногтя. Тогда он быстро сварится, но не разварится.
В котелке снова забило ключом. Иван Кириллович суконной варежкой приподнял котелок за дужку, подержал несколько секунд и снова опустил на плиту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130