Но помните, товарищ директор, вы головой отвечаете за последствия!
Петра задела, даже оскорбила эта угрожающая фраза, особенно тон.
— Приступая к работам, не .дождавшись вашего разрешения, я тем самым уже принял на себя всю ответственность, товарищ народный комиссар!
Протвин вспыхнул, но, почувствовав свой промах, сумел сдержаться.
— Разрешили продолжать работы, Анатолий Кузьмич,— сказал Петр механику, вернувшись на завод.
— Вот и хорошо, что не совсем опоздали разрешить,— усмехнулся Анатолий Кузьмич,— а то пришлось бы ставить трубу без разрешения начальства.
Наконец определилось, что ехать в Москву надо немедленно, и ехать именно Петру. Вопрос о поездке возник еще в конце октября, как только стало известно, что из четырех вагонов дубильного экстракта, занаряженных и отгруженных, два уже в пути переадресованы другим заводам. Мотивировалось это выходом из строя всех белорусских и значительной части украинских экстрактовых заводов.
Следовало срочно прояснить обстановку со снабжением комбината на следующий год. Но ехать в Москву в октябре было бессмысленно. Почти все наркоматы и другие центральные учреждения эвакуировались из Москвы, и большинство их в эту пору находились «в пути».
После разгрома немцев под Москвой положение кардинально изменилось. Наркоматы и центральные ведомства возвратились в столицу.
В последних числах декабря Иван Григорьевич Никаноров (так звали нового наркома, который сменил Протвина, ушедшего на фронт) подписал Петру командировочное удостоверение. Перед директором комбината были поставлены две главные задачи. Первая — добиваться, чтобы все выделенные комбинату фонды были реализованы и отгружены с таким расчетом, чтобы успели прибыть в Иркутск до начала навигации на Ангаре и Лене. Вторая — выяснить предельно точно, сколько чего и когда будет отгружено в действительности.
— Первая задача,— сказал нарком, инструктируя Петра перед отъездом,— очень важная, но, к сожалению, выполнение ее от вас зависит только частично, в самой небольшой степени, хотя надо приложить все старания и усилия, весь ум и всю хитрость, сколько имеется. Зато вторая задача целиком зависит от вас. Мы должны точно знать, что будем иметь оттуда, чтобы знать, что надо отыскать здесь.
Коренные жители Приленского края знакомились с современными видами транспорта в обратной последовательности. Прежде всего они увидели самолет, затем автомобиль, а о железной дороге только слыхали, а если кто и видел, то лишь в кино.
Но добираться до Москвы надо было не самолетом (авиация не стала еще повседневной реальностью, а оставалась, так сказать, экзотикой) и не автомобилем (очень уж далеко), а только железнодорожным транспортом. А до железной дороги добирались: летом — пароходом по Лене и Ангаре, зимой — по Амуро-Якутской магистрали — АЯМу. Летом же пространства от Приленска до великой Транссибирской магистрали протяженностью в полторы тысячи километров совершенно непроходимы: дикая первозданная тайга, горы, в распадках меж ними болота, сотни, если не тысячи рек, речек и ручьев. Только зимой, когда все сковано метровыми льдами, прокладывается по руслам рек и речек тракт-зимник. Путь сложный и трудный, с многочисленными перевалами через
отроги горных хребтов, вспарывающих вековечную тайгу.
Протяженность АЯМа от Приленска до железнодорожной станции Большой Невер — тысяча шестьсот километров. Опытные шоферы на надежных машинах преодолевают это расстояние за трое суток. Самые отчаянные удальцы — за двое с половиной.
Петр вознамерился было форсировать АЯМ на заводской полуторке. Но снабженец Василий Васильевич и Анатолий Кузьмич решительно воспротивились: машина слабосильная, к тому же старенькая, да и шофер комбинатовский не годится, в таких серьезных поездках не бывал. Петр попытался настоять на своем. Машина на ходу, работает безотказно. Почему же он не сможет доехать до Большого Невера?
— Да если на то пошло,— сказал ему Василий Васильевич,— чем на такой машине да с таким шофером, лучше пешком — будет безопаснее.
Петр отмахнулся было. Тогда снабженец произнес строго:
— Вы человек приезжий, потому и не знаете, что АЯМ весь костями усыпан.
— Так уж и костями?..
Но Анатолий Кузьмич подтвердил, что на заводской полуторке нельзя в такой рейс.
— Время не терпит! — настаивал Петр.
И тогда Василий Васильевич заверил, что транспорт отыщет скорый и надежный.
И действительно, отыскал. Геологотрест отправлял в Москву какие-то («Шибко секретные»,— сказал Василий Васильевич) образцы руд какого-то вновь открытого месторождения. Вез их самолично главный инженер геологического треста.
— Значит, едем вдвоем?
— Еще двое грузчиков,— уточнил Василий Васильевич.— Они там, в Большом Невере, груз получают...
Петр тут же созвонился с геологотрестом и поехал знакомиться с будущим своим попутчиком — Иваном Кирилловичем.
Иван Кириллович, представительный мужчина лет тридцати пяти, с веселым открытым лицом, которое вовсе не старила аккуратно подстриженная русая бородка, не то в шутку, не то взаправду удивился «юношеству» Петра.
— Сказали, директор комбината, думаю — фигура солидная... И вдруг является мальчик резвый!..
— Да вы и сами-то не в летах.
— Во-первых, я не директор, а всего лишь главный ин-
женер; во-вторых, я уже четвертый десяток добираю, а вы небось только-только второй закруглили.
— Ошибаетесь, уже четвертый десяток распечатал.
— Кой же вам годик?
— Тридцать первый доходит.
— Хорошо сохранились!
На этом фехтование репликами прекратилось, и дальше пошел уже деловой разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130