Семен хоть и язва, но малый проворный и мастер на все руки. А вот Иванушкину Петр не обрадовался: командир отделения первый ответчик за каждого бойца, а с этаким бойцом хлопот не оберешься.
Предчувствие не обмануло Петра: не в добрый час пересеклись их жизненные дорожки. Но об этом будет рассказано в свое время. Пока же именно Иванушкину был обязан Петр первой своей осечкой на хлопотном командирском поприще.
Занимались на манеже. Отрабатывали седловку и посадку в седло. Первое отделение выстроилось в одну шеренгу, каждый держал свою лошадь под уздцы. После того как удалось более или менее сносно выровнять строй, на что ушло немало времени, Петр вызвал из строя Иванушкина. Именно его потому, что у Иванушкина была самая низкорослая лошадь.
Петр показал, как правильно опускать седло на спину лошади, до какого предела затягивать подпруги, как подгонять стремена по росту,— словом, все премудрости седловки. Потом проверил, как поняли, как выполнили. Оседлав лошадей, стали отрабатывать посадку. Сопровождая каждое свое движение пояснением, Петр несколько раз садился на Выдру и соскакивал с нее. После того подал общую команду: «Садись!» Все, кроме двоих — низенького Иванушкина и толстощекого увальня Петухова,— довольно ловко выполнили команду. А вот у этих двоих ничего не получалось.
Иванушкину старания было не занимать. Не хватало силенок, а главное — сообразительности и сноровки. Петухов же относился к тому сорту людей, которые всерьез убеждены, что «работа дураков любит и от работы лошади дохнут». Себя он дураком не считал, тем более подыхать не собирался и потому всякое порученное ему дело исполнял так, чтобы, не дай бог, не перестараться.
С Петуховым было проще. Петр подозвал Семена Коб-чикова и поручил ему нерадивого ученика, а Петухову сказал, что если тот до конца урока не сумеет сесть на лошадь, то будет отрабатывать посадку в час послеобеденного отдыха.
Сам же занялся с Иванушкиным. И объяснял ему, и показывал, растолковывая, как надо, ухватившись за гриву лошади, вдеть левую ногу в стремя, взяться правой рукой за луку седла и затем, совмещая рывок руками и толчок правой ногой, вскочить в седло. Иванушкин все понимал, все выполнял
вроде бы в точности, как ему показывали, но, как ни старался, вскинуться в седло не мог.
— Да отталкивайся ты ногой! — кричал Петр на запыхавшегося и выбивающегося из сил Иванушкина.
— Я отталкиваюсь...— оправдывался бедняга.
— Разве так отталкиваются! — уже со злостью выкрикивал Петр.— Смотри, как надо!
И весь свой гневный запал вложил в толчок и, перелетев через низкорослую лошадку Иванушкина, грохнулся о мерз- лую, еще не покрытую снегом, комковатую землю манежа. Кажется, никто, кроме Иванушкина, не видел его позора. Во всяком случае, никто не рассмеялся. Самому же Петру было не до смеха. Забегая вперед, скажем, что за два с лишним года кавалерийской службы не один раз приходилось ему падать с лошади и вместе с нею, но никогда он так больно не ударялся, как тогда.
Наступила дальневосточная зима, как ей и положено, со стылой сыростью, с пронизывающими до самых костей, надсадно порывистыми ветрами. Закончился срок пребывания в карантине, и всех новобранцев раскрепили по взводам. Первое отделение, которым командовал Петр, в полном составе зачислили в учебный взвод. Тут и понятно стало, с каким расчетом отбирали новобранцев в первое отделение: самых грамотных — не ниже семилетки; потому и взяли Иванушкина, у которого было даже восемь классов. Одно было сделано исключение — ля Семена Кобчикова, школьное образование которого ограничилось всего пятью классами, но зато он был и с плотничьим, и с кузнечным ремеслом, и немного со слесарным, не говоря уже о том, что заметно выделялся среди всех новобранцев особой ухватистой ловкостью и сноровкой в любой работе.
Здесь Петр Николаевич счел нужным объяснить, что такое учебный взвод.
«Каждая воинская часть (полк или отдельный эскадрон) сама готовит для себя младших командиров. В полку имеется для этого учебный эскадрон, именуемый полковой школой, в отдельном эскадроне — учебный взвод. В нашем эскадроне учебных взводов было даже два. Казалось бы, куда так много младших командиров, но дело в том, что в наш эскадрон на обучение присылали бойцов из всех полков нашей кавалерийской дивизии, потому что в каждом полку имелся саперный
взвод, для которого требовалось подготовить младших командиров. Кроме того, к нам же присылали на обучение бойцов из всех пограничных кавалерийских отрядов Дальнего Востока, каждый из которых также располагал саперной командой. Эти два учебных взвода были выделены из остальных, обучение проходило по специальной программе, с включением специальных дисциплин, как-то: подрывное дело, строительство мостов и дорог, наведение переправ, возведение блиндажей и т. д. Два эти взвода именовались у нас полковой школой». Начальствовал над учебными взводами помощник командира эскадрона Рюхин, которого поэтому чаще называли не помкомэском, а начальником школы.
Всех курсантов (так именовали бойцов учебных взводов) отбирал в школу сам Рюхин. Петр понял это, когда обнаружил, что помкомэску отлично известна его биография.
Как-то после ужина, незадолго до вечерней поверки, Петр сидел в красном уголке и готовился к завтрашним занятиям. Он и в полковой школе остался командиром первого отделения первого учебного взвода, а основная обязанность командира отделения в учебном взводе — обеспечить, чтобы все его бойцы хорошо усвоили все, что им положено изучить по программе. А для того сам командир отделения должен все усвоить на «отлично».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130