— Принято,— сказал командир эскадрона.
— Разрешите идти? — обратился к нему Петр и, получив разрешение, направился к выходу.
Уже в дверях услышал реплику Рюхина:
— Теперь и прическу можешь отрастить.
Если бы дело было только в прическе... Весь вечер после разговора в кабинете комэска Петр был так задумчив и замкнут, что, глядя со стороны, можно было подумать — на него свалилась большая беда. Да и на самом деле он не знал, радоваться ему или печалиться... Конечно, с одной стороны, лестно, когда тебе оказывают такое доверие, подтверждая тем самым, что ты чего-то стоишь, не говоря уже о том, что командирский харч наверняка сочнее солдатского и что в комсостав-ском обмундировании приятнее на люди выйти, особенно когда и «прическа» отрастет... Все это так...
Но, с другой стороны, доверие надо оправдывать, а сможет ли, сумеет ли он?.. И больше всего тревожила мысль: как быть строгим с теми, кто еще вчера был ровней?... (Командир отделения срочной службы мало чем отличается от рядового бойца — вся разница в том лишь, что с отделенного больше спросу.) А строгим быть придется, иначе никак нельзя, иначе всем плохо будет: и им и ему самому.
Вот тут и соображай... Хотя если подумать всерьез, то и думать-то особенно нечего. Это ведь армия. Приказано — выполняй. И если размышлять, то лишь о том, как лучше выполнить приказание. В армии спрос строгий.
Однако вскоре выяснилось, что многие тревоги, притом самые докучливые, неосновательны. Прежде всего: командовать своими сверстниками ему не придется. Они, как и он, закончили школу и разойдутся по своим частям. Да и вообще пока что командовать ему некем. Он назначен командиром взвода полковой школы и обучать будет тех, кто явится в эскадрон после очередного призыва, то есть не раньше осени.
А пока?.. А пока сиди и изучай (зубри!) уставы и наставления, которых в армии, особенно в инженерных частях, более чем достаточно. Кроме того, начальник школы Рюхин часто давал ему разные поручения, связанные с подготовкой школы к новому учебному году. И в тех случаях, когда поручение было достаточно сложным, неизменно приговаривал:
— Поручаю, уповая на твой директорский опыт.
Не обделял Петра своим вниманием и комиссар. И хотя теперь окончательно выяснилось, что Петр не кандидат партии, а беспартийный (пришло решение комиссии по чистке о том, что он исключен, утвержденное всеми вышестоящими инстанциями), комиссар по-прежнему давал ему достаточно ответственные поручения. Впрочем, для комиссара случившееся не было неожиданностью: Петр сразу по прибытии в эскадрон рассказал ему, как проходил чистку в ячейке Уралпроф-совета.
Чаще всего комиссар поручал Петру выступить с докладами. Оказалось, что кроме городских аптечных шефов у эскадрона шефские связи с несколькими дальневосточными селами. Из всех поездок Петру особенно запомнились две.
Первая состоялась вскоре после его возведения в командирское звание. Он уже получил новое обмундирование: суконную гимнастерку, диагоналевые галифе, новую кавалерийскую фуражку с ярко-синим околышем, которая была очень кстати, так как прикрывала несостоявшуюся еще «прическу». К новенькому, не потерявшему еще кожаного блеска снаряжению были подвешены слева шашка, справа наган в кобуре, а поверх всего щегольская командирская планшетка на тоненьком ремешке. Вид хоть куда, особенно верхом на лошади, потому как в пешем строю шашка не так уж и уместна.
К такому обмундированию неплохо бы иметь еще и коня показистее, чем тощая Выдра с редкой гривой и жидким хвостом. Была у Петра возможность сменить и коня — после каждой очередной демобилизации старослужащих в эскадроне остается без хозяев едва ли не половина конского поголовья,— но он сказал, что оставляет за собой Выдру. Такое решение делало честь и сердцу его и уму. Выдра за этот год не только привязалась к нему, но, что очень важно, добыла своему хозяину отличные оценки по всем разделам кавалерийской выучки: по вольтижировке, по преодолению препятствий и особенно по рубке лозы.
Так мне сказал Петр Николаевич, так я и записал.
Однако он сразу заметил, что это выше моего понимания, и потому счел полезным и даже необходимым продиктовать мне следующее пояснение:
«Во всех этих упражнениях роль лошади не менее значительна, чем роль седока. И не только в преодолении препятствий, где это само собою разумеется: седок может «задернуть» лошадь или иным способом сорвать прыжок, сам за нее прыгнуть он не сумеет, хотя может помочь или, наоборот, помешать коню хорошо прыгнуть. Также и в вольтижировке и рубке лозы успеха можно добиться лишь в том случае, если лошадь идет не только быстро, но и ровно. Что такое вольтижировка, надо полагать, всем известно, пояснения не требует. А вот чтобы ясно было, что такое рубка лозы,— расскажу. По обе стороны скаковой дорожки установлены станки — стойки, которые удерживают в строго вертикальном положении прутья лозы. Установлены станки в шахматном порядке, на равном расстоянии один от другого. Обычно десять или двенадцать станков, то есть по пять или по шесть станков с каждой стороны. Кавалерист скачет по дорожке и, махая шашкой то влево, то вправо, ссекает укрепленные в станках лозы.
На первый взгляд все очень просто. На самом же деле в полной мере искусством рубки лозы овладевают лишь кадровые, немало лет прослужившие кавалерийские командиры, да и то не все: не каждому достает необходимой природной ловкости. Лозу надо не сломать, даже не срубить, а ссечь, и так ссечь, чтобы срез был чистый, как бритвой сделанный. А это получится только в том случае, когда плоскость клинка полностью совпадет с плоскостью удара, точнее, с плоскостью движения клинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130