Взявшись за ручку, я плавно повернула ее и примерно на дюйм приоткрыла дверь.
В центре комнаты стоял Стив, спиной ко мне. Лицо его было обращено к высокому, гибкому, очаровательному существу женского пола. В ее широко раскрытых голубых глазах застыло радостное выражение. Ее пухлые ярко накрашенные губы таили в себе недвусмысленное обещание. Такой идеальной фигуры, как у нее, я до сих пор не встречала. Женщина, казалось, принадлежала другому, фантастическому миру ... И она была блондинкой! Светлой, как морская пена! Но все же не такой светлой, как я. Моя женская интуиция подсказывала мне, что здесь я победила бы по очкам. Во всех других отношениях я, увы, безнадежно уступала незнакомке.
Подойдя вплотную, Стив обнял ее за талию. Она тряхнула своей обворожительной головкой, и он прижался к ней еще крепче. Тогда она отступила на два шага назад. Он развел в сторону руки, и она снова позволила обнять себя. Потом одновременно они сделали наклон в сторону и Стив наступил ей на ногу.
Я с трудом удержалась от восторженного вопля. Закрыв глаза, я припала лбом к двери. Боже! Стив Бэртон берет уроки танцев! Он делает это ради меня. Он учится танцам, чтобы потом танцевать со мной. Когда в годовщину нашей свадьбы он приведет меня в «Розовую гостиную», ему не придется сидеть в уголке целый вечер. Больше он не будет неотесанной деревенщиной. Он будет танцевать!
Я вновь открыла глаза. Стив и сногсшибательная блондинка скользили по блестящему паркету. Его челюсти были сжаты сурово и решительно, лоб наморщен. Для него это было не развлечение. Судя но его виду, Стив даже не испытывал наслаждения, обнимая светловолосую красотку. Он страдал, разучивая танец, но страдал он . . . ради меня.
Он любил меня.Я следила за кружащейся в танце парой, и на мгновение у меня болезненно защемило сердце. Они танцевали вальс. Стив учился танцевать вальс, и это был, по-видимому, единственный танец, которым он овладеет. Наверное, он сам настаивал на вальсе, не отдавая себе отчета, что современный джаз-ансамбль
исполняет за вечер один, самое большое два этих прекрасных танца. Нет, я должна дождаться окончания занятия, попросить его очаровательную наставницу расширить программу обучения. Кроме того, блондинке будет небесполезно знать, что у Стива есть жена, тоже блондинка. На случай, если в голове у нее появятся разные соображения относительно Стива, пусть она убедится, какие у меня длинные ногти.
Я прошла в приемную и скромно устроилась в уголке. Мне не хотелось, чтобы девушка-секретарша заметила меня и мне пришлось объяснять причину своего присутствия. По-видимому, ей хватало работы и без того, чтобы выслушивать пространные неловкие обьяснения ревнивой жены. Я закурила сигарету и стала наблюдать, как эта прилизанная фифа с опущенными на нос очками занималась делами. Она распределяла залы между инструкторами и учениками, направляла новичков к директору школы, отвечала на телефонные звонки и делала какие-то записи в толстом журнале.
Эта особа показалась мне не только самой деловитой секретаршей в городе, но — я готова была поспорить -- и искуснейшей обольстительницей. К женщинам она проявляла чисто сестринское отношение, была своего рода старшей сестрой. В то же время к каждому мужчине у нее был сугубо индивидуальный подход. Ей удавалось создать впечатление, что вообще весь танцевальный бизнес в школе был организован специально для того, чтобы научить данного представителя мужского пола правильно двигать ногами.
Глядя на нее, мысленно рисуя перед глазами образ блондинки, танцевальною инструктора Стива, и других не менее шикарных преподавательниц, заходивших в приемную, я пришла к заключению, что мой муж обладал талантом разбираться и в учителях, и в школах. Сейчас в приемной собрались ученики на восьмичасовое занятие. Среди них были молодые и старые, толстые и тонкие, высокие и низкорослые. Казалось, вся жизнь на четырнадцатом этаже этого здания заключалась в танцах. Неожиданно и мне самой нестерпимо захотелось потанцевать.
Время приближалось к восьми. Отложив в сторону рекламную брошюру, повествовавшую о том, что ничто в мире не может сравниться со школой танцев «Кресенч», я стала наблюдать за новой сменой танцующих. Секретарша в этот момент опекала застенчивого, неловкого новичка. Проведя его по одному из трех коридоров, расходившихся лучами от приемной, она легонько втолкнула его в какую-то комнату. Там с ним, по-видимому, поговорят, все объяснят и сделают полезным членом общества . . .
Часы показывали уже ровно восемь. В эту минуту я увидела появившегося в коридоре Стива. Он торопливо шагал в сторону от приемной, и я потеряла его из виду, когда он смешался с толпой, спешившей к лифту. Я не отрывала глаз от дверей, из которых он
вышел. Мне не терпелось поговорить с его наставницей. Подождав момент, когда, по моим расчетам, он должен был выйти из здания, я приоткрыла дверь, на которой висела табличка с надписью «Студия К».
В комнате еще продолжала звучать жизнерадостная музыка — веселый мелодичный вальс. Он воскрешал в воображении старую Вену с блистательными гвардейскими мундирами, роскошными бальными платьями и игриво-лукавыми улыбками дам. Учительница Стива не успела выключить музыку. Она неподвижно лежала — неподвижно, как сама смерть, — нелепо распростершись на гладком блестящем полу. На ее спине чуть ниже левой лопатки темнело маленькое круглое пятно. Белая кофточка постепенно становилась малиново-красной. Опустившись на колени, я взяла ее за руку. Ее пальцы сжимали листок плотной черной бумаги причудливой узорчатой формы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48