Дай мне поспать.
Анита. Сядь, Стабби! Я говорю тебе — садись!
Стабби. Стабби устал... очень, очень устал...
Анита. Послушай, Стабби, давай выпьем по рюмочке. Тебя это взбодрит. На кухне у меня чудесный скотч.
Стабби. Уже поздно пить.
Анита. Нет, давай на сон грядущий, а?
С т а б б и. На какой грядущий? Уже, наверное, утро. Посмотри на мои часы.'.. Сколько на них?
Анита. Еще нет даже половины первого. Самое начало вечера.
С т а б б и. Для Стабби не начало. Я уже готов...
Анита. Нет, нет еще...
Стабби. Нет, готов. Ты разве не видишь, что я пьян? Сегодня ночью все пьют, все должны напиться... Почему ты трезвая? Как хозяйка, ты...
Анита. Стабби, проснись! Стабби, я прошу тебя.
Стабби. Устал, ох как устал...
Анита. Выпей, Стабби, ты почувствуешь себя лучше. Сразу проснешься.'
Стабби. Не люблю шотландское, люблю американское виски.
Анита. Вот, Стабби... до дна. Ну теперь ты можешь поговорить со мной. Ведь Уолтер не сам вывалился из окна?
Стабби. Кого сейчас интересует Уолтер?
Анита. Ты оказал миру услугу, если как следует об этом подумать...
Стабби. Конечно... Я всегда оказываю миру услуги. Но разве мир когда-нибудь оказал услугу мне? С тех пор, когда я еще держался за материнскую юбку? Нет. Так что забирай свой мир обратно. Мне он ни к чему.
Анита. Тебя следует наградить медалью за то, что ты слегка подтолкнул Уолтера...
Стабби. Какой от медали толк? Или ты говоришь о золотой медали?
Анита. Такой поступок от человека требует мужества...
Стабби. Да, его у меня хватает. Но мне больше нравится, детка, когда говорят о крепких нервах.
Анита. У тебя нервы, как канат. Скажи, ты убил его?
Стабби. Кто-то должен был его прикончить. Разве имел право на жизнь такой подонок?
Анита. А как тебе удалось это, Стабби? Уолтер был сильно пьян? Как ты сейчас?
Стабби. Еще сильнее... Он вообще ничего не соображал, сидел вот так на подоконнике... Как утка, которая словно специально ждет, чтобы ее подстрелили...
Анита. Потому ты и решил — пусть произойдет несчастный случай. Ловко ты все это придумал, Стабби... в прошлом августе. А полиция все еще думает, что он свалился случайно...
Стабби. По-другому они и не станут думать. У меня тоже есть извилины. А сейчас я устал... очень устал...
Анита. Подожди, Стабби, не вались на диван.
Стабби. Я так устал, мне должны дать за это золотую медаль.
Анита. Подожди, Стабби... Черт тебя побери, Стабби...
Послышался громкий телефонный звонок, почти мгновенно прервавшийся.
Анита. Алло? Да, спасибо... вам желаю того же. Кто говорит? Ах, одну секунду.
На этом запись на последней бобине кончилась. Стив выключил магнитофон. Потом взглянул на меня. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Стив покачивал головой, больше из сожаления, как мне подумалось, чем от удивления.
— Представители рода человеческого, — заметил он, — могут быть очень, очень хорошими или отвратительными. Возьми, к примеру, эту последнюю запись — очаровательную парочку, Аниту и Стабби. Анита плодотворно провела вечер.
— Стабби убил кого-то, и Анита его шантажировала. Он-то и разделался с ней, Стив, наверняка он.
— Что же, мы знаем, что он способен на подобные вещи. Другими словами, нам известно, кто убил Уолтера.
— Уолтер, — произнесла я. — Кто такой Уолтер?
— Стабби,— сказал Стив. — Кто такой Стабби?
Глава 12
На следующее утро Стив и я шли вместе по Лексингтон-авеню. Он решил посетить свой офис по двум причинам. Первая, сравнительно несущественная, — создать впечатление у босса, что он по-прежнему работает на его газету; вторая — покопаться в картотеке в надежде получить какую-нибудь информацию о гибели в августе прошлого года в результате несчастного случая некоего Уолтера.
Я же направилась в школу танцев «Кресент» в силу множества причин. Леон Уэбб, проживавшая в свое время совместно о Анитой, возможно, знала что-либо о человеке, которого звали Стабби. Были и другие вопросы, которые, по просьбе Стива, я должна была задать Джеку Уолстону и Дотти Харрис.
Мы расстались на Пятьдесят девятой улице. Стив поехал на метро в деловую часть города. Я дошла до Мэдисон-сквер и там свернула налево. Я была уже почти в вестибюле школы, когда к зданию устремились два джентльмена, которые выскочили из подъехавшего автомобиля. Один из них был лейтенантом Боллингом, другой — его партнером по сыску Хэнкинсом.
Лишь спустя пять минут я набралась смелости и вошла в лифт. Когда открылась дверь кабины на четырнадцатом этаже, я мелко дрожала от страха. Потом, не заметив в приемной признаков присутствия Боллинга или Хэнкинса, несколько успокоилась.
Леон была занята делами за своей конторкой, возле которой стояли несколько человек. Меня, тем не менее, она заметила. Мистер Белл, сказала она, желает видеть меня немедленно, еще до начала первого урока. Я поблагодарила Леон, хотя в действительности никакой благодарности к ней не испытывала. Желание мистера Белла вновь нарушило мой душевный покой.
Дверь в кабинет к своему боссу я приоткрыла не больше чем на дюйм. Тот факт, что он находился там в одиночестве, а не в компании полицейских, благотворно отразился на моей нервной системе. Все же я вполне осознавала шаткость своего положения в школе мистера Белла, понимая, что, прояви он чуть больше интереса к моей биографии, мой обман будет немедленно разоблачен. Сейчас он одарил меня королевской улыбкой и предложил сесть. Я села.
— Итак, Хэстер!
Я наградила его ответной улыбкой, надеясь установить доброжелательные отношения между трудом и капиталом. От наших улыбок даже стены кабинета, казалось, засияли.
— Итак, Хэстер! Сегодня второй день, как вы с нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48