Я думаю о своем сыне, и у меня сводит желудок.
У обочины съезжаются машины, собираются люди.
Старший следователь-инспектор Ноубл говорит:
– На какой хрен ты включил эту чертову сирену? Сейчас сюда такая толпа сбежится.
– Потенциальные свидетели, – улыбаюсь я и наконец смотрю на нее.
На тело наброшен бежевый плащ, из-под него торчат белые ноги и руки. На плаще – темные пятна.
– Посмотри-посмотри, – говорит Ноубл Эллису.
– Не стесняйся, – добавляю я.
Младший следователь уголовного розыска Эллис медленно надевает две белые целлофановые перчатки и садится возле нее на корточки.
Он поднимает плащ, сглатывает и смотрит на меня снизу вверх.
– Он.
Я стою, киваю, разглядываю какие-то крокусы.
Эллис опускает плащ.
– Ее вот этот нашел, – говорит Ноубл.
Я смотрю на мужика в спортивном костюме, на мужика, которого тошнит. Я ему благодарен.
– Заявление будет?
– Если вас не затруднит, – улыбается Ноубл.
Эллис встает.
– Ну и смерть, е-мое.
Старший инспектор Ноубл прикуривает и выдыхает.
– Глупая шалава, – говорит он сквозь зубы.
– Я – сержант уголовной полиции Фрейзер, а это – младший следователь Эллис. Мы хотели бы получить от вас заявление. После этого вы сможете пойти домой.
– Заявление, – он снова бледнеет. – Вы думаете, что я каким-то образом…
– Нет, сэр. Нам просто нужно ваше заявление, подробно объясняющее, как вы сюда попали и почему обратились в полицию.
– Ясно.
– Давайте сядем в машину.
Мы идем к дороге и садимся на заднее сиденье. Эллис садится вперед и выключает радио.
Сегодня жарче, чем я ожидал. Я достаю блокнот и ручку. От мужика воняет. Предложение сесть в машину оказалось не самым блестящим.
– Давайте начнем с вашего имени и адреса.
– Дерек Пул, одно «у». Стрикленд-авеню, дом 4, Шадвелл.
Эллис оборачивается:
– Это же недалеко от Ветерби-роуд?
– Да, – отвечает мистер Пул.
– Приличная пробежка, – говорю я.
– Да нет, я приехал сюда на машине. Я бегаю только в парке.
– Каждый день?
– Нет, только по воскресеньям.
– Во сколько вы сюда приехали?
Он задумывается, потом говорит:
– Около шести.
– Где вы поставили машину?
– Вон там, метрах в ста отсюда, – отвечает он, кивая в сторону Раундхей-роуд.
Ему есть что скрывать, этому Дереку Пулу, и я прикидываю шансы:
Изменяет жене – два к одному.
Ходит к проституткам – три к одному.
Голубой – четыре к одному.
В любом случае это как-то связано с сексом.
Дерек Пул – одинокий человек, ему часто бывает скучно. Но сегодня у него на уме совсем другое.
Он смотрит на меня. Эллис снова оборачивается.
– Вы женаты? – спрашиваю я.
– Да, женат, – отвечает он так, как будто обманывает.
Я записываю: женат.
– А что? – спрашивает он.
– В каком смысле «что»?
Он ерзает в своем спортивном костюме.
– В смысле почему вы спрашиваете?
– По той же причине, по которой сейчас спрошу, сколько вам лет.
– А, такие правила, да?
Мне не нравится Дерек Пул, не нравятся его скрытность и высокомерие, поэтому я говорю:
– Мистер Пул, о каких правилах может идти речь, когда молодой женщине распарывают живот и разбивают голову?
Дерек Пул смотрит в пол. Его кроссовки запачканы рвотой. Я боюсь, что его снова вырвет, и от нас будет вонять еще неделю.
– Давайте закругляться, – бормочу я, зная, что перегнул палку.
Младший следователь Эллис открывает мистеру Пулу дверь, и мы снова оказываемся на солнцепеке.
Сюда уже сбежалась куча легавых, я смотрю на них и думаю: слишком много начальников.
Мой начальник инспектор Радкин, старший полицейский офицер Прентис, старший следователь Олдерман, бывший начальник уголовного розыска Лидса Морис Джобсон, новый начальник – Ноубл и, наконец, в центре всей этой возни сам: заместитель начальника полиции Джордж Олдман.
Над телом склонился профессор Фарли, начальник Отдела судебной медицины Лидского университета. Его ассистенты собираются ее уносить.
Старший следователь Олдерман, с дамской сумочкой в руках, забирает с собой женщину-констебля и одного рядового полицейского.
У них есть имя и адрес.
Прентис распоряжается рядовыми, отгоняет зевак.
Колесо фортуны поворачивается в нашу сторону. Похмельный следователь Радкин орет:
– Отдел расследования убийств, тридцать минут!
Отдел расследования убийств.
Мил гарт-стрит, Лидс.
В комнатушку на втором этаже набилось около сотни мужиков. Окон нет, завеса дыма, белые лампы, мертвые лица.
Входит Джордж и его ребята, они только что из парка. Кто-то похлопывает кого-то по плечу, пожимает руки, подмигивает, как будто мы пришли на какой-то дурацкий вечер встреч.
Я смотрю на стену за спиной заместителя начальника полиции, я смотрю поверх столов, телефонов, мокрых от пота рубашек, пятен, я смотрю на два до боли знакомых лица. Я вижу их каждый день, каждую ночь, во сне, наяву, я вижу их, когда трахаю свою жену, когда целую своего сына:
Тереза Кэмпбелл.
Джоан Ричардс.
Фамильярность рождает презрение.
Ноубл начинает свое выступление:
– Господа, он вернулся.
Драматическая пауза, понимающие улыбочки.
– Во все полицейские отделения города и прилегающих районов был только что послан приказ следующего содержания:
Сегодня, в шесть часов пятьдесят минут утра, в восьмом микрорайоне Лидса, в парке Солждерс Филд на Раундхей-роуд, недалеко от Уэст-авеню, было обнаружено тело миссис Мари Уоттс, уроженки Лидса, проживавшей по адресу Фрэнсис-стрит, дом 3, микрорайон 7, дата рождения – 7 февраля 1945 года. На теле были обнаружены обширные черепно-мозговые травмы, резаная рана горла и колотые раны в области живота.
Потерпевшая проживала в Лидсе с октября 1976 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83