Словно подводя итоги дол­гого творческого пути, Штраус сочетал в этой опере две стилистические манеры: тяжелую роскошь вагнеровских звучаний, характерную для ранних опер, особенно для «Гуитрама», и легкую прозрачность моцартовского пись­ма, к которой он стремился начиная с «Кавалера розы». Фрагменты, написанные в той и другой манере, связыва­ются плавно и свободно, чему способствует несравнен­ное мастерство композитора. Возвращаясь мыслью к дням молодости, Штраус привел в музыке «Данаи» лю­бопытную цитату из «Кавалера розы»: в оркестровом вступлении к последнему акту «Данаи» (где всесильный бог вынужден отступить перед чувством юной любви) звучит тема фельдмаршальши, с грустью признающей, что молодость прошла. «Любовь Данаи» - искренняя и трогательная поэма уходящего поколения, лирика заката могущественных сил перед лицом новой, юной зари. Быть может, ни в одной из опер Штрауса не раскрылась так ясно глубокая связь с заветными переживаниями композитора, как в этой «веселой» истории бога и смертной девушки.
Отложив партитуру «Данаи» до лучших времен, не­утомимый маэстро не успокоился. Он уже работал над новой оперой, замысел которой возник еще в 30-х годах. Однажды Цвейг обратил внимание Штрауса на либрет­то, написанное в конце XVIII века неким аббатом Касти для оперы А. Сальери «Сперва слова, потом музыка». Мысль увлекла Штрауса. Но в мрачных условиях того времени участие Цвейга исключалось и пришлось снова обратиться к Грегору. Не удовлетворившись первыми набросками сценария, Штраус сам взялся за составле­ние текста и привлек венского дирижера К. Крауса. Так возникла последняя и одна из самых оригинальных опер Штрауса. Она получила название «Каприччио», собственно, ничем не связанное с сюжетом и, по-видимо­му, обозначающее некоторую причудливость, капризность самого замысла. Опера носит подзаголовок «Разговор­ная пьеса с музыкой в одном действии». Партитура бы­ла закончена в августе 1941 года, премьера состоялась в родном Мюнхене в октябре 1942 года, в те дни, когда Советская Армия вела смертельный бой с гитлеровски­ми войсками. Великий мастер намеренно отстранялся от страшной действительности. Жанр и сюжет новой оперы оказались неожиданными даже для людей, близко зна­комых с его творческими замыслами. «Каприччио» - диспут на извечную тему оперной эстетики: что являет­ся определяющим началом - слово или музыка?
К этому вопросу Штраус обращался и раньше - в опере «Интермеццо». Тогда он отдавал первенствующую роль слову. Теперь, почти через 20 лет, он развернул по этому поводу дискуссию, притом в своеобразной форме оперного либретто. Он мечтал о легкой, веселой пьесе, блещущей остроумными диалогами, меткими репликами и хлесткими выпадами в духе Мольера или Уайльда. В значительной мере это удалось ему.
Заимствованный у Касти сюжет довольно затейлив. Действие происходит в замке некоей графини близ Па­рижа, во времена Людовика XVI. Поэт Оливье и музы­кант Фламанд спорят, каждый из них отстаивает пер­венство своего искусства. Оба влюблены в графиню. Она должна рассудить, кто из спорщиков прав, и тем самым показать, кого из поклонников она предпочитает. Графиня в нерешительности. Находящийся в замке ди­ректор театра предлагает поэту и музыканту вместо споров написать оперу. Граф, брат красавицы, пред­лагает им: «Опишите самих себя и сегодняшние собы­тия». Соперники принимают предложение и собираются в Париж. Через дворецкого поэт просит графиню принять его на следующее утро, чтобы получить указание, ка­ким финалом закончить оперу. Удивительное стечение обстоятельств - с тем же вопросом и с просьбой о встрече обращается к ней и музыкант. Пораженная сов­падением, графиня приходит к мысли о неразлучности поэта и композитора, о связи поэзии и музыки. Оба ис­кусства равноправны, никому из них нельзя отдать пред­почтение. Должно быть, мысли Штрауса выражены в словах графини: «Музыка будит чувства, они стремятся высказаться в словах. А в словах живет тоска по звуку, по музыке». Но в конечном счете у всех искусств одна родина, один источник - «наше сердце, жаждущее кра­соты». С умной скептической улыбкой многоопытный композитор приходит к выводу о бесплодности споров, о гармоничном слиянии обоих соперничающих начал.
Можно подумать, что ради столь общего вывода не стоило писать большую оперу, да еще с признаками лю­бовной интриги. Но музыка Штрауса полностью оправ­дывает этот своеобразный опыт. Завершая длинную галерею своих опер, композитор создал поистине обо­льстительную партитуру. Эту классически ясную улыбку старости часто не без основания сравнивают с гениаль­ным «Фальстафом» 80-летнего Верди. Музыка «Каприч­чио» вновь блеснула неисчерпаемой силой и яркостью вдохновения, пленительной мелодикой и несравненной прелестью оркестрового звучания, напоминая лучшие страницы «Кавалера розы» или «Арабеллы». Это был чудесный цветок, выросший среди огня и дыма, на краю бездны, в которую все глубже погружалась нацистская Германия. Впервые поставленная в Мюнхене осенью 1942 года и не получившая большого отклика, опера вы­шла на сцены театров лишь после войны.
Тем временем тучи вокруг Штрауса сгущались. Не­которые его высказывания дошли до гитлеровских чи­новников. Ему было отказано в праве ездить на лечение в Швейцарию; видным нацистам не рекомендовалось посещать его оперы. Учитывая его огромную попу­лярность, правительство все же не решалось исклю­чить их из репертуара. По-прежнему Штраус прилагал усилия к тому, чтобы даже в трудных условиях войны обеспечить благополучие семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34