Фокина, видных балетных артистов во главе с В. Нижинским и Т. Кар­савиной, выдающихся художников Н. Рериха, Л. Бак­ста и других принесло великолепные результаты. Европейская аудитория была восхищена национальной са­мобытностью, стихийной силой и невиданной красоч­ностью «Половецких плясок», «Шехеразады», «Петруш­ки». Крупнейшие композиторы Европы, увлеченные этим «русским чудом», написали ряд балетов. Вслед за Раве­лем, Стравинским, де Фалья и другими авторами, к русской труппе обратился и Штраус. Сценарий, предло­женный Гофмансталем, был заимствован из библейско­го предания о мудром Иосифе и жене египетского царе­дворца Потифара, безуспешно пытавшейся соблазнить добродетельного юношу. Авторы перенесли действие в эпоху итальянского Ренессанса с намерением создать пышное декоративное зрелище, что соответствовало рос­кошной палитре Штрауса. Казалось бы, замысел, столь близкий его дарованию, являлся несложной задачей для многоопытного мастера. Но кто может предвидеть не­ожиданные сложности творческой работы? Ни одна партитура не давалась Штраусу с таким трудом, как «Легенда». Он был недоволен многими эпизодами, ра­дикально переделывал их - и это при его стремитель­ных темпах и превосходной технике!
Работа заняла почти 2 года. В мае 1914 года «Ле­генда» была исполнена в парижской Большой Опере труппой Русского балета под управлением автора. Бле­стящая, в высшей степени танцевальная партитура от­личается, по меткому определению Гофмансталя, «фре­сковым стилем», широким декоративным размахом, без углубленного раскрытия душевной драмы, развертыва­ющейся на сцене. Тем не менее премьера имела боль­шой успех у фешенебельной интернациональной публи­ки, чему немало способствовали имя прославленного композитора и репутация русского балета. На родине Штрауса и в Вене «Легенда» впервые была поставлена в 1921 году, а через много лет, в 1947 году, автор создал из нескольких эпизодов партитуры эффектный Симфо­нический фрагмент для концертного исполнения.
Помимо сценической музыки, Штраус писал хоровые сочинения и оркестровые пьесы. Много времени по-преж­нему занимала дирижерская деятельность. Его пригла­шали в разные страны мира, он выступал с лучшими оркестрами Европы и Америки, исполняя свои сочине­ния и немецкую классическую музыку. В начале 1913 года Штраус вторично гастролировал в России. В Петербурге в зале Дворянского собрания (ныне Большой зал Ленинградской филармонии) он выступил дважды во главе придворного симфонического оркестра, превосход­ного коллектива, в послереволюционные годы ставшего Государственным оркестром, а затем - Заслуженным коллективом РСФСР академическим оркестром филар­монии. В программу концертов входили «Дон-Жуан», «Тиль Эйленшпигель», «Жизнь героя», «Смерть и про­светление», Домашняя симфония, танец Саломеи. Рус­ские слушатели, пресса, артистическая общественность с интересом отнеслись к выступлениям знаменитого ком­позитора. Как и всюду, где он появлялся, музыка его вызывала разногласия, споры, но не оставляла равно­душными. По поводу его искусства дирижирования сом­нений не возникало, его уверенное, зрелое мастерство покорило столичную аудиторию.
В потоке непрерывной и разнообразной деятельности Штраус достиг 50-летия. Он был на вершине славы. Его признали величайшим композитором Германии, одним из высших представителей немецкой интеллектуальной культуры. Его осыпали знаками внимания, орденами и почетными званиями. На доме в Мюнхене, где он родил­ся, была установлена памятная доска, что редко дела­ется при жизни. Мировое значение его творчество полу­чило своего рода официальное признание - ему была присуждена степень почетного доктора Оксфордского университета, отличие, которого удостаивались крупней­шие композиторы мира.
Триумфальный путь Штрауса пролегал в обстанов­ке интенсивного, даже несколько лихорадочного подъе­ма европейской художественной жизни. Возбужденная, приподнятая атмосфера 1912-1913 годов способствова­ла артистическим успехам и смелым творческим иска­ниям. Многим казалось, что наступило время расцвета, «золотой век» наук и искусств. Только наиболее про­ницательные умы улавливали глухой гул надвигающей­ся катастрофы, лишь немногие, подобно А. Блоку, ощу­щали, что колебалась почва и отклонялась «стрелка сейсмографа». «Нам чудилось, - писал Ст. Цвейг, - появление новой утренней зари. Но в действительности это был отблеск приближавшегося мирового пожара».
III. В СТОРОНЕ ОТ БИТВЫ
Война, разразившаяся летом 1914 года, вызвала взрыв шовинизма среди соци­альных верхов европейских стран. Националистические настроения захватили и значительную часть немецкой научно-художественной общественности. Появились лже­патриотические романы, драмы, песни, кантаты. Штраус не поддался этому мутному потоку. Довольно равно­душный к политике, он сохранил независимость су­ждений, смелость и ясность мысли, оставаясь в стороне от волны милитаристских демонстраций. Он отказал­ся поставить свою подпись под воинственным манифе­стом немецкой интеллигенции, что требовало немалого гражданского мужества от деятеля, близкого к импе­раторскому двору. Искренний гуманизм слышится в сло­вах композитора, обращенных к одному из друзей: «Де­лается противно, когда... читаешь о том, что «молодая Германия» возвратится с этой «великолепной» войны очищенной, под звон колоколов, тогда как можно будет радоваться, если бедные парни очистятся хотя бы от вшей и клопов, исцелятся от всех инфекций и отвыкнут от убийств».
Наиболее широко отразились взгляды Штрауса в письме, отправленном в начале 1917 года, на третий год войны, Р.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34