ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
— Что он там еще натворил, этот тихоня? — спросила Элоди.
— Да, ничего… ничего я такого не сделал.
Когда Жан оторвался от созерцания смуглой кожи Элоди, лицо его сразу же сделалось озабоченным. Резкие морщинки успели избороздить лоб кузена, хотя он был еще молод. Беспокойство его касалось хозяйственных расчетов и бесконечных поправок к ним в зависимости от того, какая получка ожидалась на следующей неделе — сбудутся ли надежды (увольнение не грозит) или наступит тревожная полоса (предстоит безработица и нужда). Попытки не считаться с неопределенными заработками приводили в отчаяние; кипы счетов, неожиданные расходы создавали такие сложности, что хоть об стенку головой бейся. Но даже если Жан был очень подавлен, ему стоило лишь взглянуть на свою Элоди. На столе каким-то чудом всегда оказывался в стеклянной вазе маленький букетик цветов, и жена говорила ему: «Ну что ты так мучаешься? Да если б у тебя были деньги, ты бы проиграл их на скачках, что, не так?» — и запевала песенку.
Оливье понял однажды некую истину, казавшуюся ему, впрочем, абсурдной: немножко денег — и все уладится. Он разглядывал в журналах богачей, нежившихся в лучах солнышка на Лазурном берегу, в то время как их фотографировали, будто для того, чтоб вознаградить за какие-то заслуги. Мальчик вспоминал монеты, из которых Бугра делал перстни, и думал о том, как бы ему самому хорошо заработать, чтоб дать Жану деньги. Вдруг он воскликнул:
— Когда я вырасту, стану оперным певцом!
Эта фраза впоследствии повторялась, но уже с вариантами: «Стану боксером… кинематографистом… кассиром», — эти профессии были связаны в представлении Оливье с богатством. Так как Жан вовсе не думал, что мальчик озабочен их материальными неурядицами, то, пожав плечами, ронял:
— Не говори глупостей!
Катастрофа разразилась во время десерта. Салфетка, в которую Оливье только что сбросил яблоко, вдруг упала на пол. Он тут же нырнул под стол, но Элоди его опередила. Она раскричалась, обозрев размеры бедствия:
— Ух ты! Посмотрите-ка, посмотрите на этого дурня! Что же он вытворяет с едой…
У Жана нервно задергалась жилка на виске, он сидел сжав челюсти, а Элоди подбирала под столом в тарелку жалкие остатки еды. Оливье покраснел и заслонил лицо локтем, опасаясь оплеухи, которую никто и не собирался ему дать. Мальчик попробовал соврать:
— Это я… для котенка!
Сия версия несколько разрядила атмосферу, и Элоди громко рассмеялась:
— Ты полагаешь, что кошки едят яблоки?
Впрочем, она была доброй женщиной и тут же сложила объедки в бумажный пакетик, кроме яблока, которое с аппетитом надкусила.
После ужина Элоди начала приготавливать для мужа сумку с провизией на завтра, а Оливье забавлялся тем, что скрещивал, растопыривал и сплетал пальцы в разные фигуры, все больше усложняя их. Потом он сложил свою салфетку и, туго скрутив ее, пропустил через самшитовое кольцо.
Жан пошел к Элоди на кухню. Так как они говорили вполголоса, ребенок подумал, что ему готовится наказание. Но на самом деле молодая чета чувствовала себя несчастной. Они были не прочь оставить у себя мальчика, но думали о том, что у них может родиться ребенок, а также о своем будущем, в котором были так неуверены. Вероятно, им не удастся воспитать его как следует, размышляли Жан и Элоди и, стараясь скрыть от себя существо дела, повторяли: «Он трудный, очень трудный, вечно торчит на улице, таскается бог весть с кем. Станет настоящим хулиганом…» Да и правда ведь — душевное смятение Оливье, мучившие его кошмары, постоянная настороженность заставляли его сторониться окружающих, отводить от них глаза, а его жалкая одежонка, давно не стриженные волосы, любовь к бродяжничеству давали поводы к толкам, особенно тем, что заранее отштампованы в темных умах, точно клише.
Молодая чета, стоя в обнимку, уже поглядывала на место своих главных радостей: это была постель с периной вишневого цвета, застланной белым покрывалом с ажурными треугольничками по краю, вывязанными крючком, — это рукоделие заняло у Элоди все зимние вечера в родном Сен-Шели. Пуховик летом, конечно, не требовался, но его оставляли на постели «для красоты», к тому же он считался частью их немногих сокровищ.
Молодые долго целовались, потом рука Жана скользнула к упругой груди жены, и ладонь его ощутила твердый сосок. Элоди показала на дверь, за которой находился Оливье, и шепнула: «Нет, не сейчас»… Тогда Жан вышел из комнаты и протянул мальчику пакетик с едой:
— Ну иди, ладно, дай поесть твоей кошке. Но смотри, возвращайся не поздно. Ключ будет под ковриком. И не забудь погасить свет.
Оливье спросил, можно ли ему взять яблоко, выбрал самое большое, сделал вид, что надкусывает его, и быстро выбежал.
*
На улице было полно людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108