Он на­ме­рен­но за­был у нее свой бе­рет и при­сое­ди­нил­ся на ули­це к Лу­лу и Кап­де­ве­ру, ко­то­рые про­гу­ли­ва­лись с ви­дом со­общ­ни­ков. За­су­нув ру­ки в кар­ма­ны, на­кло­нив­шись впе­ред и ссу­ту­лив пле­чи, они на­ро­чи­то по­ка­зы­ва­ли, что у них на­зре­ва­ют серь­ез­ные за­мыс­лы. Оли­вье то­же за­су­нул ру­ки в кар­ма­ны, по­скри­пел там свои­ми баб­ка­ми и по­шел ря­дом, изо всех сил под­ра­жая при­яте­лям. Ре­бя­та сде­ла­ли два ту­ра во­круг квар­та­ла в пол­ном мол­ча­нии.
К кон­цу про­гул­ки они ос­та­но­ви­лись на ули­це Баш­ле пе­ред ба­ка­лей­ной лав­чон­кой с гряз­ны­ми ок­на­ми. Они со­зер­ца­ли весь­ма серь­ез­но и сте­пен­но, но с не­ко­то­рой хит­ре­цой ко­ро­боч­ки с ка­мам­бе­ром фир­мы Ле­пе­ти, би­тые яй­ца в круг­лом со­су­де, уже по­ча­тый паш­тет в гли­ня­ной мис­ке, го­лу­бой оверн­ский сыр со сле­зой, под кол­па­ком, сыр грюй­ер с глаз­ка­ми, яр­лыч­ки плав­ле­но­го сы­ра «Смею­щая­ся ко­ро­ва »: ко­ро­ва бы­ла с серь­гой, в ко­то­рой стоя­ла вто­рая, точ­но та­кая же ко­ро­ва, а в ее серь­ге — тре­тья, а за той… и так да­лее до бес­ко­неч­но­сти, таб­лет­ки шо­ко­ла­да Ме­нье, взды­маю­щие­ся вин­то­вой ле­ст­нич­кой, ко­роб­ки кон­сер­вов из тун­ца в на­ту­раль­ном со­усе, уло­жен­ные в шах­мат­ном по­ряд­ке, про­дол­го­ва­тые пач­ки лап­ши фирм «Ри­ву­ар», «Кар­ре» и «Во­зон-Вор­дю­раз», рас­став­лен­ные сол­да­ти­ка­ми, бу­тыл­ки ви­на, по­кры­тые пы­лью, чтоб они вы­гля­де­ли вы­дер­жан­ны­ми… Ре­бя­та про­шли ми­мо две­рей лав­ки с пе­ре­вод­ны­ми рек­лам­ны­ми кар­тин­ка­ми на стек­ло: рыб­ка для за­ку­сок из кон­сер­вов Амье (все­гда «са­мая от­лич­ная »), Пьер­ро с кон­фет­ных фан­ти­ков, ку­бик с оберт­ки су­хо­го буль­о­на; по­том по­до­шли ко вто­рой вит­ри­не — вот эта уж бы­ла бо­лее ин­те­рес­ной, со все­ми ее кну­ти­ка­ми и ко­ле­си­ка­ми из со­лод­ко­во­го кор­ня, ко­ро­боч­ка­ми с яр­ко-оран­же­вы­ми ла­ком­ст­ва­ми из ко­ко­со­во­го оре­ха, це­лым ле­сом ле­ден­цов, во­ткну­тых в де­ре­вян­ные под­став­ки, как то­поль­ки, с ее па­ке­ти­ка­ми же­ва­тель­ной ре­зин­ки, chew­ing gum (де­ти на­зы­ва­ли ее «сем-сем-гум»), ку­соч­ка­ми ну­ги, яб­лоч­ны­ми по­мад­ка­ми, бу­ты­лоч­ка­ми с со­ска­ми (толь­ко вме­сто мо­ло­ка они за­пол­ня­лись мел­ким дра­же), ме­шоч­ка­ми ва­ниль­ной са­хар­ной пуд­ры и сви­рель­ка­ми из слад­ко­го кор­ня…
Де­ти об­ли­зы­ва­лись и ти­хо мур­лы­ка­ли: мяу-мяу . По­том Лу­лу ти­хонь­ко на­жал руч­ку две­ри и не­гром­ко по­звал: «Эй! Эй!» Ры­жая де­воч­ка, же­ма­нясь, по­до­шла к две­ри.
— Ты что, од­на? — спро­сил Лу­лу. — Ста­щи-ка нам че­го-ни­будь вкус­нень­ко­го…
Она обер­ну­лась, по­смот­ре­ла в глубь лав­ки, по­том, за­су­нув ру­ку в ва­зу, вы­та­щи­ла горсть цвет­ных ле­ден­цов и про­тя­ну­ла их маль­чи­ку. Ре­бя­та пом­ча­лись к ули­це Ни­ко­ле, ос­та­но­ви­лись у оте­ля, в ко­то­ром жи­ли се­ве­ро­аф­ри­кан­ские ра­бо­чие (во­да и газ на всех эта­жах ), и, раз­де­лив ме­ж­ду со­бой слад­кую до­бы­чу, при­ня­лись энер­гич­но пе­ре­ма­лы­вать зу­ба­ми твер­дые кон­фет­ки.
Лу­лу на ра­до­стях дал Оли­вье «ле­ща», то есть по­про­сту шлеп­нул его по за­ду. Оли­вье по­пы­тал­ся схва­тить Лу­лу од­ной ру­кой за ши­во­рот, а дру­гой за брю­ки, что­бы за­ста­вить бе­жать пе­ред со­бой на ма­нер «ска­чек за чес­но­ком», но ему это не уда­лось. То­гда он ткнул паль­цем в грудь Кап­де­ве­ру и ска­зал: «А у те­бя пят­но!» — и, ко­гда тот на­кло­нил го­ло­ву, по­ще­ко­тал ему кон­чик но­са. Все ста­ли ба­ло­вать­ся по обыч­ной «про­грам­ме», хва­тать друг дру­га, ра­зыг­ры­вать, пи­хать, го­нять­ся и шле­пать, при­го­ва­ри­вая на хо­ду: «Ты кош­ка, те­бе во­дить».
Оли­вье ве­се­лил­ся до упа­ду. Ря­дом с друзь­я­ми он за­бы­вал обо всех сво­их не­сча­сть­ях. Они стя­ну­ли рас­кра­шен­ный звез­доч­ка­ми мя­чик у ма­лень­кой На­на, ко­то­рая иг­ра­ла, бро­сая его об стен­ку и вы­пол­няя все тре­бую­щие­ся «ко­лен­ца» — часть пер­вая, лег­кий удар, силь­ный удар, ма­лень­кая спи­раль, боль­шая спи­раль, под од­ну нож­ку, под дру­гую нож­ку, мол­ча, без шу­ток … — и ста­ли го­нять мя­чик из рук в ру­ки, а по­том за­пус­ти­ли его вниз по ули­це, за­ста­вив дев­чон­ку бе­жать вслед, гро­зить ку­лач­ком и прон­зи­тель­но кри­чать: «Бан­да кре­ти­нов!»
На ули­це Лам­бер дру­гие дев­чон­ки пры­га­ли че­рез ска­кал­ку и на­пе­ва­ли:
Па­ле-Рой­яль — пре­крас­ный квар­тал.
Де­вуш­ки там на вы­да­нье все.
«Я же­нюсь на вас», — од­на­ж­ды ска­зал
Ми­лой Ивон­не… мсье Оли­вье!
И вдруг Кап­де­вер за­во­пил:
— Ой не так, де­воч­ки! Оли­вье ведь влюб­лен в Прин­цес­су, да-да, в эту здо­ро­вен­ную жердь с во­ло­са­ми из пак­ли!
Взбе­шен­ный Оли­вье сме­рил его взгля­дом и от­пих­нул. Они ис­ко­са по­смат­ри­ва­ли друг на друж­ку, слег­ка за­ди­ра­лись, но ни­кто не ре­шал­ся ввя­зать­ся в дра­ку.
— А ну от­ка­жись от сво­их слов!
— Еще че­го!
Как ко­ты, стоя­ли они друг про­тив дру­га и ши­пе­ли, по­том бо­лее доб­ро­душ­ный Лу­лу раз­нял их: «Иди­те, ре­бя­та, иди­те от­сю­да…» День не го­дил­ся для дра­ки.
На ули­це Ла­ба, при­сло­нив­шись к по­ли­ро­ван­ной две­ри га­лан­те­рей­ной лав­ки, сто­ял Па­ук — свои­ми изу­ро­до­ван­ны­ми но­га­ми и куль­тя­ми рук, раз­ве­ден­ны­ми в сто­ро­ны, он на­по­ми­нал ог­ром­ную ле­ту­чую мышь, за­мер­шую на во­ро­тах де­ре­вен­ской фер­мы.
Га­лан­те­рей­ная ла­воч­ка, по-преж­не­му за­пер­тая, вы­гля­де­ла не­ле­по на этой ожив­лен­ной ули­це. В двер­ные ще­ли на­би­лась пыль, де­ре­во бы­ло ис­чер­ка­но ме­лом, да­же со­ба­ки ос­та­нав­ли­ва­лись тут под­нять ла­пу — все при­хо­ди­ло в упа­док.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108