Местные больше трех аккордов не знают. Посидим в Москве, покумекаем. Может, какому-нибудь продюсеру в рабство продадимся. И то спокойнее будет, чем в этом пекле вариться...
-- Дождь закончился?
У Андрея сухим был низ брюк. Зонт, торчащий из-под мышки, походил на палку сырокопченой колбасы.
-- Я под него не попал. В автобусе ехал -- был. А потом -- нет. А
ты где мотался?
-- Аппаратуру выбивал.
-- Не гони.
Чуть громче обычного Нина объявила:
-- Группа "Молчать", Москва.
-- Следующие -- мы, -- напомнил Санька.
-- Я не пойду.
Андрей сидел, набычившись, и смотрел на Покаровскую с таким видом, будто силился понять, как эта размалеванная кошка сумела стать звездой в восьмидесятые годы.
На сцену вразвалочку, будто матрос после длительного плавания, выбрался худенький парень. Он был одет подчеркнуто небрежно: драные китайские кеды, коричневые брюки от школьной формы времен застоя, свитер глупейшей сине-желтой расцветки в плотных пятнах кетчупа и чернил. По левой скуле парня, вплоть до шеи, тянулся узенький рыженький висок, а правая была выбрита сантиметра на три выше уха. Перед глазами у него болталась длиннющая прядь волос, выкрашенных в едко-зеленый, почти лимонный цвет, а к правой ноздре пришпилена канцелярская кнопка.
-- Панк вонючий, -- прохрипел Андрей.
Санька поневоле посмотрел на барабанщика. Свежий загар состарил его. Если бы он еще и не брился, то его точно остановили бы где-нибудь в городе милиционеры.
Его мрачностью можно было заразиться. И когда Нина еще громче, чем до этого, произнесла: "Группа "Мышьяк", Москва", Санька без жалости пнул Андрея в бок.
-- Иди. Мы, -- прошипел он.
-- Не пойду. Пошли они все...
-- Группа "Мышьяк"! -- в испуге крикнула в зал Нина.
-- Они тожье, дарагая, свалили савсэм, -- съехидничал кто-то с кавказским акцентом в первом ряду.
Нагнувшись, Санька наконец-то увидел Джиоева. Вокруг него сидело человек восемь со смоляными усами и орлиными носами. Рядом с ними гладко обритое, вовсе без усов, лицо Джиоева смотрелось вовсе не по-кавказски. Он подбрасывал на ладони пластиковую фишку с номером "1", вытянутую им совсем недавно из барабана, и Санька почему-то был уверен, что он не мог просто так вытянуть такой интересный номер, а получил его по блату.
-- Серьезно уехали? -- повернулась к Нине Покаровская.
Ручка в ее тонких пальчиках повисла над списком конкурсантов.
-- Мы здесь! -- Встал Санька.
-- Мы уезжаем, -- снизу напомнил Андрей.
-- Дай, -- пнув его колени, выскребся в проход между секторами Санька и уверенно пошел к лестнице на сцену.
Больше всего он боялся, что Андрей вскочит и устроит скандал. Но сзади ничего не произошло. Два ряда в зале и президиум на сцене сидели в едином похоронном молчании. Не уедь с конкурса восемь групп -- и молчанием можно было бы отравиться. Они словно увезли свою часть траура, оставив хоть какую-то отдушину.
Шагнув к барабану, в котором отливали яркими красками шары, Санька ощутил, что на душе стало чуть легче. Возможно, рядом с этими по-детски веселыми шарами угрюмость зала таяла.
Он сунул руку, выхватил синий, так похожий на цвет его прежней милицейской формы, и протянул Нине. Ее дрожащие пальчики провернули половинки шара в разные стороны, и на стол упал пластиковый квадрат.
-- Девятнадцать! -- с непонятной радостью объявила Нина.
-- Поздравляю, -- повернула к нему свое усталое лицо Покаровская и растянула густо накрашенные губы улыбкой.
-- С чем? -- не понял он.
-- Вы выступаете последними, -- ответила за нее Нина.
Санька только теперь посмотрел в зал. Место, где сидел Андрей, пустовало. Полумрак зала над раскачивающимся сидением был гуще, чем где-либо. Санька выиграл в лотерею, которой уже не существовало.
-- Спасибо, -- непонятно за что поблагодарила Нина, а он бросился со сцены в зал.
Пробежал мимо вытянутых ног, кроссовок, туфель, сандалий, сумок, влетел в фойе и окриком попытался остановить Андрея. Тот, не подчиняясь, толкнул от себя стеклянную дверь и вышел на улицу. Только на ступеньках Санька догнал его.
-- Отстань! -- вырвал Андрей рукав рубашки из вцепившихся в нее санькиных пальцев.
-- Ну, чего ты психуешь! Ты же сам говорил, что конкурс -- это шанс!
-- Отстань!
-- Ты других слов не знаешь?
-- Отстань!
-- Нет, точно не знаешь!
-- Иди ты со своими шуточками!
-- Я серьезно говорю: аппаратура для репетиции будет. А играть-то все равно на их технике, а не на нашей.
Андрей сошел с самой низкой ступеньки на уже почти высохший, пятнистый асфальт, посмотрел на плотную очередь, стоящую у касс дома культуры, и громко ухмыльнулся:
-- Смотри какие смелые! Билеты на конкурс покупают! А если их этот маньяк вместе с залом рванет?
-- Мы можем спокойно поговорить?
-- А что, я не спокойно говорю?
-- Ладно. Эразма не вернуть. Но можно же попытаться выступить без него.
-- Ты где-нибудь видел группу без соло-гитариста?
-- Давай на это место поставим Игорька?
-- А бас-гитару кому? Мне на грудь? Чтоб палочками по ним водил? Как виолончелист?
-- На бас-гитару поставим местного парня. Нина обещала вечером с ним познакомить...
-- Нет, старичок... Такие экспромты не по мне. Ты просил меня прийти на жеребьевку? Я пришел. Все. А теперь не мешай. Мужики уже, наверно, собрались и ждут меня одного. Если ты хочешь и дальше кувыркаться в этом гадюшнике, пожалуйста! Я не против!
-- Вам опасно уезжать, -- тихо произнес Санька.
-- С чего это? Опасно оставаться...
-- Нет, уезжать, -- упрямо сплюнул на ступени Санька. -- Самый крутой местный воротила попросил, чтоб мы завтра вечером сыграли у него на фазенде. В виде премии, если ему понравится, он отдаст нам классную аппаратуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138