Свет и темень. Жара и холод.
С первым же шагом в кабинет Буйноса Санька ощутил себя погружающимся в ледяную воду. Кондиционер мощной сплит-системы, белоснежный брикет у потолка, со старательностью сделавших его японцев гнал и гнал в комнату холод, и оттого сам кабинет после изнуряющей жары на улице почудился чем-то инородным, совсем не являющимся частью Приморска. Город плавился в зное и, явно зная, что внутри него еще есть не завоеванный клочок, накатывал и накатывал на стены здания иссушающими волнами. Город дышал на офис доменной печью, но ничего не мог поделать.
-- Здравствуй. У меня не больше пяти минут, -- с резкостью человека, принадлежащего не себе, а делу, выстрелил словами
Буйнос и протянул мощную кисть.
-- Я -- от Нины.
-- Понятно. Она мне сказала.
Мозоли на пальцах Буйноса ощущались каменными. Такие мозоли бывают только у гимнастов. А гимнасты -- гибкие люди.
-- Честно говоря, я не хотел бы беседовать здесь, -- осматривая кабинет, озабоченно произнес Санька.
Офис не отличался от сотен других офисов в Москве, Мюнхене или Нью-Йорке. Строгие линии столов, компьютер, принтер, факс, пара телефонов, черный брикет мобильного, открытые шкафы с красными и белыми корешками скоросшивателей, дурацкие абстрактные картины по стенам, покрытым чем-то синтетическим, серые полосы жалюзи и, конечно, кондиционер. Впрочем, на нижней полки у шкафа стояла вещь, которой не было ни в одном офисе Москвы, Мюнхена или Нью-Йорка.
Солнечный луч, все-таки нашедший щель между простенком и ковром жалюзи, зажег золото на красивой, сантиметров тридцать длиной, раковине и упорно не хотел сползать с нее. Раковина оказалась самым ярким пятном в кабинете, и Санька, оценив сначала лишь эту яркость, только через несколько секунд вдруг понял, что на полке стоит и горит огнем главный приз конкурса.
-- В моем кабинете нет жучков, -- отпарировал санькину просьбу Буйнос. -- Я просил людей из местного ФСБ. Они проверяли спецприбором.
-- Значит, нельзя?
-- У тебя уже четыре минуты, -- жестко напомнил хозяин кабинета.
На столе зашелся звонками один телефон, потом другой. Их поддержала бодрым пиликаньем черная мыльница мобильного. Буйнос их упорно не замечал.
Его круглое лицо с мощными мясистыми ушами казалось выкованным из бронзы. Карие глаза хорошо шли к красному загару. А подстриженные почти под корень волосы умело маскировали лысину, уже отвоевавшую себе место вплоть до макушки.
-- Ладно, -- согласился Санька.
Довольно тяжело беседовать с монументами. Но иногда приходится.
-- Я -- старший лейтенант милиции, -- представился он.
-- Слушаю внимательно.
Добавку "в запасе" Санька произнести не смог. Это бы смазало эффект. Но, судя по лицу собеседника, эффекта не было и сейчас. Монументы не меняют выражений, данных ему скульптором. А у Буйноса был слишком талантливый скульптор -- жизнь.
-- Я обладаю информацией, что кто-то пытается сорвать конкурс, -все-таки решился произнести Санька.
В миф о приборах ФСБ он не верил. Чем круче офис, тем больше вероятность "жучков" в нем. Офис Буйноса смотрелся по-столичному и вряд ли был самым бедненьким в Приморске.
-- Для срыва конкурса шантажу подверглась большая группа музыкантов, -- как можно увереннее старался говорить Санька. -- Возможно, даже все участники конкурса. Без исключения. Некоторые дрогнули и уехали.
Буйнос слушал молча, уперев взгляд в электронный таймер на столе. Две желтые точки, разделяющие часы и минуты, пульсировали в такт его сердцу. И каждый раз, когда они гасли, он ждал, что они больше не загорятся, но они возникали снова и снова. Они упрямо хотели жить, хотя жить хочет только живое.
-- Вы -- участник конкурса? -- спросил у таймера Буйнос.
-- А Нина не говорила?
-- Значит, участник... Я не могу вам ничем помочь. Места распределяет жюри, а не я. В жюри -- звезды эстрады, хорошие специалисты. Все честно.
-- Я пришел сюда не попрошайничать.
-- За безопасность проведения конкурса отвечают опытные специалисты. Они...
-- Неужели вы не получали угроз? -- вслух удивился Санька.
-- Молодой человек! -- назидательно произнес Буйнос. -- За мою жизнь в бизнесе мне пришлось выслушать столько угроз, что я атрофировался к ним!
-- А зря.
"Молодой человек" до сих пор стоял в ушах. Судя по внешности, Буйнос был старше Саньки лет на пять-семь. Не больше. Впрочем, богатство -- такой привесок к человеку, что всегда делает его старше. Хотя бы внутренне. Наверное, Буйнос ощущал именно такое, внутреннее, старшинство.
-- У вас минута, -- подсказал Буйносу таймер.
Умолкшие телефоны снова ожили, и снова мобильный подал голос позже тех, что стояли на углу стола.
-- Вы сами видите, что я -- на разрыв, -- кивнул на них Буйнос. -- В бизнесе нет ни секунды отдыха. Я и так отдал вам слишком много времени. Знаете, сколько оно стоит?
-- Я, конечно, уйду, -- выпрямился на стуле Санька. -- Я пришел к вам не потому, что мне что-то нужно. Я -- бывший милиционер. А служба такая штука, что въедается в душу. Если... Если вы не знаете, кто хочет сорвать конкурс, то нужно усилить безопасность. Особенно во время исполнительских туров...
-- Как ваша группа называется? -- неожиданно спросил Буйнос. -"Горняк"?
-- Нет. "Мышьяк", -- нервно поправил Санька. -- "Горняками" раньше только футбольные клубы называли. Они обычно играли во второй лиге.
Очень хотелось дерзить. Хотя вряд ли даже это могло раскачать памятник.
-- Я передам твою озабоченность службе безопасности, -- вяло отреагировал Буйнос. -- А почему вы съехали всем составом из гостиницы?
-- Там жарко и душно.
-- А в Перевальном лучше?
Возможно, Санька зря волновался. Служба безопасности у Буйноса свои деньги отрабатывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138