-- Нет. Уже вечер. Закат солнца вручную! -- огрызнулся Андрей.
-- Значит, так, -- произнес Санька слово "так" тоном старшины роты, никогда не сомневающегося в своей командной правоте, -- в милицию сообщим о факте исчезновения Эразма не раньше полдня...
-- А надо вообще сообщать? -- испуганно спросил Игорек.
-- Надо! Но только после того, как я вернусь... Кстати, он паспорт оставил?
-- Да, -- радостно сообщил Андрей. -- На месте. В кармане джинсов.
-- Значит, панику пока не поднимаем. Я вернусь -- примем решение...
-- А мне это... ехать на регистрацию? -- уже на правах подчиненного поинтересовался Андрей.
Он только теперь ощутил, что выполнять команды легче, чем их отдавать. Не нужно напрягать извилины.
-- Обязательно ехать. Раз ввязались в бой, надо драться до последнего...
-- А когда исчезнет последний, что тогда? -- обреченно спросил Игорек.
В маечке и шортиках он еще сильнее смахивал на ребенка-переростка. Наверное, поэтому его никто и никогда не звал Игорем, а только Игорьком. Люди с такими лицами не стареют. Примерно как Пол Маккартни.
-- Больше никто исчезать не будет, -- твердо ответил Санька.
Глава пятая
СТО ОЧКОВ ДЛЯ СИНЕГО БЛЭЙДЕРА
Курортников в этой части набережной было до удивления мало. Видимо, проиграв в какой-то момент битву за серые сто десять -- сто двадцать метров асфальта, они ушли греть свои мясистые тела в другое место. А победители -роллеры -- с неистовством людей, которым платили за это бешеные деньги, утюжили и утюжили кусок набережной коньками.
Санька застал их в тот момент, когда джинсовые парни и девчонки крутили слалом вокруг выстроенных в ряд битых кирпичей. После первых заездов, где узор вокруг кирпичей вырисовывали обе ноги, пришло время слалома на одной. Доехать до конца трассы удавалось далеко не всем. Разгон приходилось набирать еще из той части набережной, где лениво прогуливались курортники и было тесно от едких шашлычных палаток и белых прилавков мороженщиц. Не всем роллерам хватало смелости пронестись в разгоне мимо мужика, несущего на вытянутых руках шашлык, или машущей по лицу журналом-веером дамы, по сравнению с которой японский борец сумо смотрелся жертвой концлагеря. Те, кому хватало, до финиша все-таки доезжали и под восхищенные хлопки девчоночьими и пацанячьими ладонями по его (или ее) ладони кричали: "Йе-е-а!" и зарабатывали сто очков мелом на стене санатория, в которую упиралась набережная.
Самые лихие, для которых кирпичный слалом был далеким прошлым, вытворяли цирковые номера на лестнице, ведущей к набережной от автобусной площадки. Больше всего доставалось стальным трубам-перилам.
Разбежавшись на площадке, пацаны в черных рэперских джинсах впрыгивали на трубу и съезжали по ней к набережной. Одним, чтобы удержать равновесие, приходилось наклонять коньки и, становясь боком, скользить на внешней части пластиковых ботинок. Другие умудрялись съехать на роликах, что было не так уж просто. Труба не очень отличалась от колесиков по ширине.
Равновесие удерживали далеко не все. Даже, скорее, мало кто его удерживал. Черные джинсы ныряли к земляному склону и пропахивали его, взбивая кучу пыли и камешков. От каждого такого падения неминуемо оставались синяки, но пацаны с монотонностью раз и навсегда заведенных игрушек все прыгали, прыгали, прыгали...
Изучив всех роллеров, Санька остановил взгляд на девчонке с журавлиными ногами. Ее пацанячья прическа и самый громкий среди всех голос могли быть только у лидера. Таковы уж люди. Если вместе собираются хотя бы двое, то один тут же становится лидером.
-- Это чемпионат города? -- подойдя к девчонке, затравленно дышащей после приобретения очередных ста очков, спросил он.
-- А-а... Что-о?
-- Я говорю, соревнуетесь?
-- А вы ха-а... вы... ха-а... журналист?
-- Да, -- не стал Санька разочаровывать девчонку.
-- Будете про нас критику писать?
Она довольно быстро восстановила дыхание. Теперь только по пунцовому лицу и намокшей на лбу белой махровой повязке можно было определить, что она бегает вместе со всеми.
-- Я из Москвы, -- сразу вычеркнул себя Санька из числа местных журналистов.
Лицо у девочки мгновенно смягчилось. Журналисту из Москвы вряд ли нужен был компромат на городской клуб роллеров, ведущий двухлетнюю войну с торговцами и милицией, естественно, уже давно купленной торговцами, за эти сто метров набережной.
-- А какое у вас задание? -- отерла девчонка пот со щек белой повязкой на запястье.
-- Я вообще хочу о роллерах написать. О местных, приморских. Для спортивной газеты. Мне сказали, что у вас даже есть чемпионат города. Вот эти очки, -- показал он на исписанную мелом стену санатория, -- не чемпионат?
-- Не-ет, -- стало еще пунцовее лицо девчонки.
Ее голые журавлиные ноги, отчеркнутые бахромой скорее джинсовых трусиков, чем шорт, подвигались туда-назад на роликах. Саньке на мгновение стало жаль эти стройные ножки за то, что он не давал им насладиться бегом.
-- Маш, твоя очередь! -- крикнули от исписанной стены.
-- Я пропускаю!
-- А скажите, Маша, -- ощутив еще один ключик в своих руках, начал атаку Санька, -- вот почему тот парень, что вам кричал, катается на таких странных коньках?
-- Почему странных? -- обернулась она туда.
-- Ну, у него не четыре колесика на каждом ботинке, а два. Это такая модель?
Маша снисходительно улыбнулась. Всегда приятно за себя, если приходится отвечать на дилетантские вопросы. Такое чувство, что ты все-таки чего-то стоишь на земле.
-- Шузы у него классные, -- врастяжку пояснила она. -- Не "китай". Просто он средние колесики снял. Так положено. Он же у нас роллер продвинутый, блэйдер...
-- Кто-кто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138