-- Как на вас шили! Отлично сидит! Скажите, девочки!
Последнее обращение адресовалось всем соседкам-продавщицам сразу, и те, как бы ни были они заняты сами, почти одновременно взвизгнули:
-- Отлично сидит!
-- Вы сразу стали солидней, -- продолжала атаку Кравцова.
На поясе у покупателя, когда он снял пальто, она заметила пухлый поясной кошелек. Такому герою можно было грузить с ходу двойную цену, и он бы даже не вякнул.
-- Вот видите эти крупные пупырышки, -- провела по коже Кравцова.
-- Эта выделка называется криспи. Она создает очень прочную и
вместе с тем очень мягкую кожу...
Она хотела сказать что-нибудь про Италию, но передумала. Наверное,
потому, что покупатель впервые подал голос.
-- А как он того... на улице смотрится?
-- Еще лучше, чем здесь! -- отработанным ответом парировала Кравцова его вопрос.
-- Тогда это... пошли того... посмотрим...
-- С удовольствием.
Она обернулась, посмотрела на кашемировое пальто, которое лежало залогом на трех стульчиках сразу, ее и соседок, крикнула этим же соседкам: "Присмотрите, девочки!" -- и пошла сквозь толпу за кожаной спиной метровой ширины.
На улице здоровяк не стал останавливаться, как это обычно делали покупатели, а ходко пошел вдоль стены эллинга. Кравцова, хорошо помня, что сегодня -- суббота, а значит, все выходы с рынка перекрыты охранниками, сразу не ощутила беспокойства. И только лишь когда покупатель дошел до угла эллинга, нервно вскрикнула:
-- Здесь уже хорошо видно! Куда вы?!
Куртка исчезла за поворотом, и Кравцова ощутила в душе смесь тревоги и ярости. Она побежала, скользя подошвами по сочной весенней грязи, завернула за угол, и тут же что-то большое и сильное швырнуло ее на стену эллинга. От гула стало больно в ушах. Кравцова оттолкнулась спиной от холодной рифленой стены, но все то же большое и сильное вновь припечатало ее к металлу.
-- У нас к тебе, сучка, один вопрос, -- совсем не голосом здоровяка спросила вдавливающая ее в эллинг сила, и Кравцова скорее удивленно, чем испуганно, вскинула голову.
Только теперь по свежему запаху кожаной куртки она поняла, что на нее давит своей тушей все-таки здоровяк-покупатель, а говорит невысокий, видимый из-под мышки амбала парень.
-- Что ты насиксотила ментам? А? -- спросил он красивым, чуть вибрирующим голосом.
-- Я не... не могу ды... дышать... От...пусти...
-- Отлипни, Лось, -- скомандовал парень.
Черное, пахнущее кожей, плитой отъехало в сторону. Рот Кравцовой
стал жадно хватать воздух, а голова сразу начала думать, думать,
думать. Голова искала спасения и пока что его не находила. С этой
стороны павильона не было торговых рядов, а единственные видимые
отсюда продавцы-вьетнамцы вряд ли могли помочь. Они бы сами со страху разбежались. Нужно было склеить в одно целое не меньше семи вьетнамцев, чтобы получить одного... как его?.. Быка?.. нет, Лося...
-- Так что ты рассказала ментам? -- покручивая на пальце ключи от машины, мягко спросил маленький.
В его голосе совсем не было злобной жилки. Но это страшило сильнее всего.
-- Я ничего... Я только видела, как кто-то шел... Ну, шел к тому певцу... Но это я так, ребята... Ничего толком... Я же ничего не видела...
-- А чего ж тогда ты к ним еще раз ходила?
-- Я не сама. Они приказали... Он ко мне один приходил, а потом вызвал на допрос...
-- Как его фамилия?
-- Я не запомнила... Имя только... Павел имя его...
Здоровяк и малыш переглянулись. И оттого, что ничего после этого не произошло, Кравцовой стало страшно до боли в коленках. Если бы не гигант, стоящий слева и мощно, по-пылесосному дышащий ей в щеку, она бы одним ударом сшибла коротышку и била бы по затылку, пока он не потерял бы сознание. С мужем у нее так уже получалось. И не раз.
-- Короче, слушай, -- после паузы продолжил маленький. -- Позвонишь своему Павлу...
-- Он не мой...
-- Позвонишь своему Павлу и скажешь, что ты отказываешься от предыдущих показаний. Врубилась? Въехала?
-- Он... он не поверит.
-- Почему?
-- Они уже ищут людей в тех куртках... Они...
Кравцова онемела. Полумрак смурного апрельского дня, еще сильнее сгущенный тенью с этой стороны эллинга, дрогнул, точно грязная вода в бутылке, и стал светлеть. Солнце, пробившись из-за облаков, разбавило его, и Кравцова наконец-то разглядела покрой куртки у маленького. Он был точно таким, как на левом мужичке из той пары, что поднималась по лестнице к Волобуеву. Кравцова чуть не вскрикнула: "А-ну повернись-ка спиной!"
-- Дай нам телефон Павла, -- потребовал маленький.
Она торопливо продиктовала его, но никто не стал записывать.
-- А теперь вали к своей "коже" и не высовывайся. Въехала? -- уже злее произнес малыш и, резко развернувшись, ходко пошел вдоль стены эллинга.
На его рукаве-реглане со стороны спины лежало грязное пятно. Только сейчас Кравцова вспомнила его. В описании, которое она дала милиционерам, пятно отсутствовало. Но сейчас оно появилось и остро напомнило о том, что она все-таки видела его в день гибели Волобуева.
За малышом двинулся и здоровяк. Правда, Кравцова его самого уже как бы и не видела. Перед глазами раскачивалась ее куртка из кожи сорта криспи. Куртка удалялась, и убыток от ее пропажи оказывался столь огромен, что ее не могла покрыть никакая субботняя прибыль.
-- Стой...те! А куртка?! -- бросилась она вдогонку, но куртка понеслась еще быстрее.
-- Сто-о-ой! -- взвизгнула Кравцова и с ужасом увидела, как здоровяк прошел через турникет мимо охранника, а тот лишь почтительно отступил в сторону.
-- Он... куртка... он... куртка...
Беспрестанно повторяя эти два слова, она добежала до турникета. Горло отказывалось издавать крик. Горло было заодно с ворами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138