-- Я -- из Перевального, -- уже совсем тихо объявил он.
Показалось, что на следующую фразу у него совсем не останется сил, и он мешком рухнет на Саньку.
-- Что-то есть? -- спросила у него Нина.
-- Начальник приказал доложить вам лично, -- не поворачиваясь к Нине, одному лишь Саньке сказал лейтенантик.
Он все-таки не упал. Но из-под фуражки нагло выползла еще одна капля. Им будто бы всем хотелось разглядеть того человека, к которому на ста кэмэ в час пронесся по трассе, рискуя жизнью на сотнях колдобин, хозяин и который был почему-то совсем безразличен к этому риску.
-- А при Нине нельзя? -- лениво поинтересовался Санька.
Если бы не лейтенантик, он бы уже стоял в палате рядом с барокамерой и заканчивал объяснение о своем отказе.
-- Начальник приказал без свидетелей.
-- Ладно. Я отойду. А вы уж посекретничайте, -- решила Нина.
Усталые глаза лейтенантика проводили ее худенькую спинку, вернулись на лицо Саньки и сразу стали до невозможности таинственными.
-- Вот ДНК-анализ, -- вынул он из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумажку.
С внутренней стороны она пропиталась потом, и, когда Санька ее развернул, то почудилось, что у листа нет одной четверти. Но именно на этом посеревшем куске начинался текст сравнительного анализа двух пятен крови: того, что был на подоконнике в гостиничном номере, и того, что остался на заборе.
"Настоящим докладываю, -- с казенной сухостью сообщал некий судмедэксперт, -- что мною проведен экстренный анализ двух заборов крови. Предположительное время возникновения первого пятна -- от трех до семи суток, второго -- менее суток. Группа крови обеих исследуемых пятен -третья, резус-фактор -- положительный. Пол и в первом, и во втором случае -- мужской. Обнаруженные в обеих заборах крови вещества в некоторой степени предполагают у обеих лиц болезнь почек. Наличие измененной хромосомы в, -- на этом месте, в самом уголке, лейтенантский пот напрочь растворил два слова, торопливо написанные перьевой ручкой, -- ...в некоторой степени предполагает наличие у обеих лиц наследственного природного дефекта, связанного с костной структурой. Предварительный анализ дает основание с большой долей вероятности утверждать, что оба забора крови принадлежат либо двум лицам, состоящим в родстве, либо одному лицу". Подпись эксперта была маленькой и почему-то смахивала на капельку крови.
-- А какой костный дефект? -- поднял глаза от бумаги Санька.
-- Не могу знать, та-ащ ста-ащ ли-инант! -- бодро протрубил лейтенантик. -- Я -- участковый...
-- А я -- не ста-ащ ли-инант, -- нервно вернул бумагу Санька. -- Я -бы-ывщ ста-ащ ли-инант. Понял?
-- Никак нет.
Еще одна удивленная капля выскользнула из-под тульи фуражки.
-- Да вытри ты пот со лба! -- не сдержался Санька. -- Упреешь же!
-- Есть!
Он рывком сорвал с головы фуражку и отер выпуклый лоб комковатым платком. Плотная красная полоса лежала на коже шрамом. Раздражение сразу сменилось на жалость, и Санька тихо спросил:
-- Больше ничего для меня нет?
-- Никак нет.
-- А по поводу испорченных инструментов хоть что-то делается?
-- Ведем поиск, -- бодро сообщил лейтенантик. -- Это, если честно, не мой участок. С вашего участка капитан в отпуске. Его в Перевальном нет. Но мы ищем. Отрабатываются все версии...
-- Понятно.
Если версий много, значит нет ни одной приличной. Наверное, в это время Санька уже уходил бы из палаты, и Буйнос грустно смотрел бы ему вслед своим единственным глазом. Насильно люб не будешь. Он бы ушел и уже за порогом забыл о конкурсе. Не все "звезды" начинали с побед в конкурсах. Если точнее сказать, то мало кто начинал. Уже вечером они бы уехали поездом в Москву, и Приморск перевернутой страницей лег бы на левую сторону книги, а перед "Мышьяком", и Санькой в том числе, забелели бы две новые, совершенно пустые страницы. И они бы начали заполнять их так, как хотят они, а не Буйнос, не Покаровская из медленно коррумпируемого жюри, не бандиты, специализирующиеся на уничтожении фирменной аппаратуры.
-- Скажи, а в Приморске есть отец города, -- совсем неожиданно для себя спросил Санька.
-- Мэр?
-- Нет. Пахан. Ну, мафиози. Самый крутой.
Лейтенантик испуганно обернулся к двери в палату. Нина о чем-то разговаривала с телохранителем Буйноса. Вдали, у окна, стоял, шмыгая носом, мужичок из шестидесятых годов и терпеливо ждал обещанного гонорара. Никто из них не казался подслушивающим, но лейтенантику упрямо чудилось, что как только он произнесет кличку, то ее услышат все.
-- Ну, есть?
-- Есть, -- грустно ответил лейтенантик.
-- Как его зовут?
-- Букаха, -- еле слышно произнес милиционер.
-- Где? -- не понял Санька и посмотрел себе на левое плечо.
Ничего по нему не ползло.
-- Его так зовут... Кличка, -- еще тише пояснил лейтенант.
Пятна на его рубашке уменьшились и стали по краям рваными. Парню будто бы возвращали на время отобранные части рубашки, а он этого не замечал. Звуки для него были почему-то важнее милицейской формы.
-- Он весь город контролирует или какой-то район? -- спросил со знанием дела Санька.
-- Весь. Он пасет центр и оба рынка. И вообще следит за порядком.
-- Буйнос ему дань платит?
-- Я не знаю.
Лейтенантику теперь почудилось, что трое остальных, стоящих в коридоре, тихонько подкрались к нему и, не дыша, стоят за спиной и ждут, когда он закончит рассказа о самом большом бандите
Приморска.
-- Он -- вор в законе?
-- Нет. Но он очень крутой.
-- Твой начальник может организовать с ним встречу?
-- Не знаю. Я доложу.
-- Скажи, что если он не может, то пусть в УВД города позвонит.
Там явно есть выходы на этого... как его?.. Комара?..
-- Бу... Букаху.
-- А почему такая кличка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138