-- А кто?! Я, что ли?! -- уперев мясистые руки в еще более мясистые бока, танком напирала тетка. -- Ты это... по стенке врезал и с полки вдребезги четы... нет, десять бутылок водки и еще...
-- Это не он, -- подал голос Ковбой.
Он стоял, держась за угол киоска, и дышал с такой яростью, будто едким дыханием хотел сжечь тетку.
-- А ты кто?! -- сжав выгоревшие бровки, спросила она.
-- Я -- местный, приморский...
-- Ну и что?
-- Это я не рассчитал. Камень под ролик попал, а там пятка...
-- Где? В ролике пятка?
Краснота на лице тетки загустевала прямо на глазах. Ее будто кто выкрашивал кистью. Прямо на виду у всех стоящих.
-- Ты мне мозги не компостируй! -- уже громче обычного прохрипела тетка. -- Как я хозяину отчитаюсь?! А?! Четы... десять бутылок водки!..
-- На! -- сунул Санька в ее мокрые пальцы стольник. -- Хватит?
Что-то щелкнуло. То ли опять под колесико Ковбоя попал камешек, то ли в голове у тетки включился калькулятор.
-- Хватит, -- фыркнула она. -- И это... от киоска отойдите. А то вы мне всех покупателей разгоните...
Никто из троих даже не сдвинулся с места. Тетка постояла для приличия еще секунд десять, со вздохом вернулась в прокаленный солнцем стальной ящик и громко захлопнула за собой створку. Только теперь Санька понял, что это была дверь. Тетка смотрелась настолько мощной и сильной, что он даже подумал, что она в ярости высадила полбока у киоска.
-- Я вас это... весь день ищу, -- раздраженно сообщил Ковбой. -- Даже в Перевальном был.
-- Серьезно?
-- А то нет! Ваши все как раз репетировали. Музыку, в смысле, гнали...
-- Понравилось?
-- Ага! Особенно длинный такой, с гитарой. Лабает круто! Собаки во всех соседних дворах гавкали.
-- Ну, я тогда пойду, -- обиженно произнесла Маша.
Сразу ощутив себя лишней, она уже без кокетства поджала губки, описала круг и поехала в сторону набережной. А говорила, что уйдет.
-- Спасибо, Маша! -- крикнул Санька ей в спину.
-- Не за что, -- ответила она, но ее слова никто не услышал.
-- Наверно, я опоздал, -- догадался Ковбой.
-- С чего ты взял?
-- У вас шея того... в гари.
-- Молодец. Значит, ты об этом хотел мне утром сообщить?
Обернувшись, Ковбой вобрал в себя взглядом чадящий выхлопом автобус на Перевальное, сбившуюся у его дверей горячую, без остановки шевелящуюся толпу, и эта толпа почудилась ему единым живым существом. И то, что оно было таким огромным, таким потным и суетливым, вдруг навеяло подозрение, что существо наделено сильнейшим слухом и только и делает, что ждет его слов.
-- Идемте к берегу. На пляже мало людей.
Санька хотел ответить: "Это -- мой автобус", но ничего не сказал. Ему страшно не хотелось идти, но он вдруг представил духоту в автобусе, совершенно невероятную южную духоту, которую автобус вроде бы порождал сам и сам возил до Перевального и назад, и он послушно зашаркал по асфальту за Ковбоем.
Они еле нашли тень под чьим-то забытым зонтом. Санька упал прямо на горячую гальку, подвигался телом, приспосабливая камешки к себе, и тут же закрыл глаза. Тени не хватало на ноги от колен и ниже, но он не подобрал их. Дрема накатила на него, и Санька, зевнув, врастяжку спросил:
-- Та-ак что случилось?
-- Утром ко мне того... тот парень пришел.
-- В серой майке?
-- Нет, в белой.
-- Надо же. Значит, он не такой бедный, чтобы иметь одну майку. А загар?
-- Что, загар?
-- Какой у него загар? -- поупрямствовал Санька.
-- Я же говорил -- красный. Не наш.
-- Так. И что дальше? Попросил еще раз записки разнести?
-- Нет, -- помялся Ковбой, но все же ответил: -- Он попросил меня вбросить бутылочку в офис Буйноса.
Новость заставила Саньку сесть. За пару минут разговора кроссовки и штаны накалились так, будто лежали на жаровне. Их нужно было спасать. Оттолкнувшись ладонями от гальки, Санька вдвинул себя глубже в тень. Кроссовки посерели, и стало заметно легче. Он словно бы в воду окунул ноги.
-- И ты что... бросил?
-- Нет. Я отказался.
-- Как? Вот так запросто взял и отказался?
-- Я пятку ему показал. С раной. Он сразу смурной стал.
-- А как же ты с такой раной и на роликах? -- удивился Санька.
-- Да разве это рана?! Ерунда! Я пока научился по стальному поручню на одной ноге съезжать, знаете, сколько раз на лестницу, прямо на бетон, падал?
-- Это там, на набережной?
-- Ага! По сто синяков в день зарабатывал. Зато теперь точно знаю, что в агрессив-инлайн-скейтинге мне равных нету! В Приморске -- точно! А может, и в Москве... Вот про Америку не знаю. Они раньше нас на роликах гонять начали...
Солнце жгло и жгло непокрытую голову Ковбоя, но он упрямо не приближался к тени. Он будто бы решил ее всю целиком подарить Саньке.
-- А он... тот парень, -- осторожно спросил Санька, -- больше тебя не видел? Ну, в смысле, на роликах?
-- Нет. Сто процентов, что нет! И я его не видел.
"А я видел", -- чуть не сказал Санька. Хотя, возможно, бутылку с зажигательной смесью бросал в окно вовсе не парень в серой майке, а какой-нибудь местный пацан. Мало ли желающих в провинциальном Приморске заработать пару сотен баксов за бросок какой-то бутылки в окно!
-- И потом, я сразу понял, что дело тухлое, -- грустно сообщил Ковбой.
-- В каком смысле?
-- Ну, он мне сказал, что всего-то делов сначала стекло разбить, а уже потом бутылку вбросить... Я и понял, что опасно. И еще я про Буйноса спросил, а он сказал, что его в это время в офисе не будет, а бутылка -это предупреждение. Чтоб понял, значит, что они не шутят...
-- А кто -- они?
-- Не знаю. Я никого, кроме этого парня не видел.
Санька снова закрыл глаза. Солнце проникало и сквозь веки. Оно усыпляло и одновременно мешало спать. Солнце тоже было частью Приморска, и было непонятно, какое же тогда солнце стояло над Москвой, где не было такой одуряющей жары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138