-- Уже поздно, -- упрямо не открывал хозяин.
-- Для тебя -- так точно поздно.
-- Что ты имеешь в виду?
-- Открой. Пришел я -- певец, а не киллер. Нужно радоваться таким гостям...
Дверь резко распахнулась. Опершись руками на ее стальные косяки, в каюте стоял Витя-красавчик и старался смотреть как можно наглее. Полы распахнутого синего пиджака от Verri раскачивались в испуге. А под мышками синева почернела от проступившего пота.
-- Так и будем разговаривать через порог, экстрасенс? -- спокойно спросил Санька.
-- Какое у тебя дело? Если ты о договоре по гипнозу, то поздно. Конкурс уже закончился...
-- Я не по гипнозу. Я по предсказаниям. Про красные кусты. Про четыре колеса. Раковину. Про твою работу, короче...
-- Ты сам?
-- Нет, с корреспондентами Рейтер и "Комсомолки". Позвать?
-- Дурак ты... И шуточки у тебя дурацкие...
-- Это девичий ответ. Крутые шоу-продюсеры и хозяева трех студий звукозаписи говорят на другом языке...
Руки Вити-красавчика скользнули вниз. Он стал боком к двери и уже без ехидной улыбки предложил:
-- Заходи, певец. Поговорим.
Санька прошел в глубину каюты, без приглашения сел на кожаный диванчик у борта, послушал звуки, втекающие через распахнутый иллюминатор. Их было много, и они были разными, но отчетливее всего ощущался оркестр на палубе теплохода. Ресторан жил уже на всю катушку. Оркестр старательно играл какую-то современную лабуду. Такие мелодии не навевают никаких мыслей. Их забываешь через минуту после окончания песни. А то и раньше. Но других мелодий в конце века почему-то не было, и Санька, вздохнув именно об этом и перепугав вздохом Витю-красавчика, все-таки сказал то, что хотел произнести в конце разговора:
-- Паричок-то сними. Химия все-таки. Голова не дышит...
-- Спасибо за заботу, -- дернул головой Витя-красавчик, но парик пшеничного блондина с въющимися волосами все же стянул.
Под ним скрывалась ранняя лысина в густой россыпи капель пота. Париком он стер их и стал еще беспомощнее. Наверное, потому, что несколько уцелевших волосин, задетых париком, черными струйками легли по лбу и выглядели следами от когтей.
-- Неужели ты не боишься, что тебе придется вернуться в Москву? -- со злостью швырнул парик на диванчик рядом с Санькой Витя-красавчик.
-- Это тебе нужно бояться. На твоем месте я бы свалил не мешкая.
-- Значит, ты заложил меня Буйносу?
-- Я -- не шестерка, -- огрызнулся Санька и брезгливо сдвинул парик пальцами к краю диванчика. -- Я -- певец. И мне, честно говоря, начхать на ваши взаимоотношения.
-- Так зачем ты пришел?
-- Хотел узнать, почему ты больше всего издевался над нашей группой...
Витя-красавчик бережно сел на уголочек стола и, приподняв левую руку, упер ее в бок.
-- Снаряжение и "ствол", кстати, можешь снять, -- посоветовал Санька. -- Еще пролежни образуются. Это я тебе как бывший мент говорю. Меня бояться не нужно.
-- А твоих корреспондентов? -- кивнул на закрытую дверь каюты Витя-красавчик.
-- Ты точно шуток не понимаешь! Я пришел сам. И без "ствола". Это ты еще одного волкодава в каюте напротив держишь...
-- С чего ты взял? -- не смог сдержать густой красноты, плеснувшей по лицу, Витя-красавчик.
-- Сквозь двери вижу.
-- Ой ли?
-- Мне сказали, что красные "жигули" уехали от Дворца культуры с двумя людьми. За руль ты сам не садишься. Того, кто тебя привез, задержали люди Буйноса. Я имею в виду парнишку с родинкой на левой щеке...
-- Нутром чувствую, альпинист загремел не без твоей наблюдательности, -- сморщил лоб Витя-красавчик.
У него это получилось в точности так же, как у телохранителя Буйноса, и Санька подумал, что между ними можно запросто устроить чемпионат по этому виду спорта. И почему-то показалось, что у телохранителя морщин будет больше. Хитрость Вити-красавчика оказалась дутой. Хитрость -- это когда обман удается. А если не удается, то какая это хитрость? Это глупость.
-- Кстати, как его звать? -- поинтересовался Санька.
-- Кого?
-- Альпиниста.
-- А тебе-то что? Пусть менты голову поломают.
-- Думаешь, он до этого не светился?
-- Судимости у парня нет.
-- А у стриженого?
-- Какого стриженого? -- вроде бы игриво стал он размахивать ногой.
-- С родинкой. Который по твоему приказу бросил бутылку с зажигательной смесью в офис Буйноса...
-- Ты гонишь лишняк, -- чуть быстрее замахал ногой Витя-красавчик. -Я не знаю ни о какой бутылке. И ни о каком стриженом...
-- Ну как же! Забыл своего водилу? За полчаса уже напрочь забыл? Ты же ему поручал раздать записки... Точно? И он тебе в Москву звонил, что их развезет парень-роллер... Точно? Он еще сказал, что у него коньки чудные -без двух колесиков... Точно, предсказатель?
-- Мальчишка, говоришь? -- еле заметно растянулись в улыбке щеки
Вити-красавчика. -- Честно говоря, я опять тебя не понимаю. Ты
меня с кем-то спутал. Явно спутал.
-- Ну, здравствуйте! Ты же сам из машины с интересом наблюдал мою встречу с этим мальчишкой. И это тоже забыл?
-- Ты у психиатра давно на приеме был?
-- Зря ты от всего отказываешься. Думаешь, парня с родинкой отпустят за недостатком улик? Не отпустят. Он по дурочке сделал две существенные ошибки: обрезался стеклом, когда разбивал его, и оставил свои пальчики на камне, которым выбивал это же стекло. В офисе Буйноса...
-- Я тебя не понимаю.
-- И еще одно. Есть свидетели его работы по раздаче записок. Они запомнили у твоего парня майку с символикой баскетбольной команды из НБА и кроссовки с четырьмя полосками! -- выпалил Санька и подумал, что он -- тоже свидетель, раз видел эту же майку и эти же кроссовки в проеме между гаражами. -- На квартире, которую снимал парень, их уже обнаружили. Мне сказали об этом охранники Буйноса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138