– Но это же лицемерие, если он искренне не верит.
– Ну… – Артур пригладил кончики усов. – Зато безусловно помогло объединить страну.
Объединение Британии было мечтой Артура еще до того, как мы с ним познакомились. Я резко приподнялась и посмотрела на него.
– Ты ведь не предполагаешь из тех же соображений поменять веру?
– Не сам… Но все больше и больше людей, Гвен, обращаются к Христу, а если этого хочет мой народ, в какой-то мере я обязан поддержать его желание.
Бессознательно я сотворила знак против зла, пораженная мыслью, что ради политической выгоды муж может сменить богов. Артур заметил мой жест и ухмыльнулся:
– Ну, ну, не взъерошивай свои языческие перья. Я по-прежнему считаю, что мы поступаем мудро, не объявляя ни одну из религий главной. Но так же, как мы уважаем почитателей старых богов, мы должны уважать и христиан.
Успокоенная, я улеглась снова, а Артур, повернувшись ко мне спиной, свесил ноги с кровати.
– Славное времечко провел я в Бретани, – заметил он как-то слишком небрежно. – Встретился там с сыном Уриена.
– Увейном? – Без сомнения, путешествие оказалось просто замечательным.
– Его самого, девочка. – Внезапно потеряв дар речи, верховный король рассматривал свои ладони. Чувствовалось, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба. Потом он признался: – Не только встретился, но даже извинился за то, что его прогнал – наверное, незаслуженно – после того, как Моргана покушалась на мою жизнь. Парень возмужал и… великодушно меня простил.
– Ах, любимый, я так рада… – Порывистым движением я обвила его сзади за шею. – Это был честный поступок… Я горжусь тобой.
– Еще бы тебе не гордиться, – проворчал он и, разомкнув мне руки, поднялся с кровати. В его голосе явно сквозило облегчение от того, что испытание оказалось позади. – И им тоже можешь гордиться. Мальчик, которого ты приучала работать в конюшне и ухаживать за лошадьми, стал знаменитым ветеринаром. Чего только о нем не рассказывают! Говорят, что однажды он вынул колючку из лапы льва, и тот теперь ходит за ним, как собачонка.
– У льва! – Путешествие мужа оказалось таким интересным, что я уже жалела, что не поехала с ним. – А ты сам-то его видел?
– М-м-м, – Артур потянулся за штанами. – Единственный лев, который попался мне на глаза, это тот, что нарисован у него на щите. Но ты же знаешь, как распространяются истории вроде этой.
Я вздохнула и выбралась из постели, втайне сожалея, что лев оказался не настоящим. За то, что мы так несправедливо с ним обошлись, Увейн заслужил чего-то особенного, и ручной лев ему очень бы подошел.
Во время ужина в тот вечер зал просто бурлил – ото всюду неслись восклицания и приветствия друзей. Артур рассказывал о своей остановке в Париже – городке из мешанины кирпича и камня, приютившемся на двух островках на реке по имени Сена. Говорил о хрупком равновесии власти франка Кловиса и короля Теодорика в Италии. Предводитель франков постоянно грозил захватом соседних территорий, а гот сидел в своей замечательной столице Равенне и следил за каждым его шагом. И их обоих признавал Анастасий, а нас нет.
– Я полагаю, – подытожил Артур, – что константинопольский император использует каждого из них, чтобы держать в узде другого. Пока нам это на руку: Кловис слишком занят Теодориком, чтобы разорять Бретань.
– Слава Богу, – вступил в разговор Борс. Яркий блондин, бретонец подкрутил усы и потянулся за очередным куском оленины. – Если бы не это, мне бы пришлось отправляться домой и защищать границы отца, а не наслаждаться своим положением за Круглым Столом. Кстати, пока нас здесь не было, никто не слышал новостей о Ланселоте?
Вопрос провалился, как камень в воду, и я почувствовала, как со старой раны слетает корка забвения. За два года о Ланселоте по-прежнему не было никаких вестей, и надежда отыскать моего защитника живым совершенно померкла.
Послышался общий гомон. Брат Борса Лионель проговорил в своей неторопливой рассудительной манере:
– Думаю, мне стоит отправиться на юг и поискать его там. Эту область еще никто не исследовал.
Хотя Лансу совершенно нечего было делать на юге, я готова была восхититься здравомыслием логики воина, но, сделав это заявление, Лионель впал в свое обычное молчание, и пелена тишины нависла над залом.
– Очень важно понять, что нельзя недооценивать этих сукиных детей с континента, – быстро произнес Гавейн, снова переводя разговор на путешествие в Европу. – Они сколько угодно могут заявлять, что являются наследниками Рима, но в вопросах чести – просто ничтожества.
– Ха! – любовно пожурил племянника Артур. – Из-за их чести и твоей опрометчивости мы чуть было не заработали войну.
Далее последовал отчет о том, как Гавейн встречался с римским посланником и выщипал бороду дипломату-выскочке. По мере того как развивался сюжет рассказа, воины громко выражали свое одобрение, гордясь тем, что один из них показал изнеженному осколку умирающей империи, что такое настоящий британец.
– Потребовалось все мое умение, чтобы замять эту историю, – шепнул мне на ухо Артур. – Храни нас небо, если оркнейцы вырвутся из узды, в которой я их держу.
Я внимательно посмотрела на мужа, прикидывая, как он воспримет вести об Агравейне и владычице озера. До сих пор я хранила свое путешествие к Стоунхенджу в секрете. И теперь раздумывала, когда и как сообщить Артуру о том, что случилось.
Но первым тем вечером об этом заговорил Гарет, который с радостью и гордостью рассказал, как его брат был прощен не только семьей, но и Богиней.
– Весь остаток жизни поклялся служить Великой Матери, – поведал нам сын Моргаузы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149