Мы скакали по пустым просторам, перепрыгивали через овраги, сбегали с круч, объезжали стороной места, где перед нами неожиданно возникала обнаженная порода.
Мало-помалу рвущийся в уши ветер и заходящее солнце избавили меня от паники, и я замедлила бег коня, переведя его на рысь. К тому времени, как мы оказались в лесу неподалеку от Джойс Гарда, небо заволокли тучи, и Инвиктус был рад, что тропинку укрывали деревья. На краю леса, там, где от дома нас отделял только сад, я остановила коня, чтобы собраться с мыслями перед тем, как вернуться под кров.
На юге, раздираемый противоречиями, остался Артур, на севере – Увейн. Он обещал прийти мне на помощь, если потребуется. А между ними стоял Джойс Гард – поселение, открытое врагу.
Я не была уверена, что Увейн сдержит обещание. Но если так, то бойня неминуема. Если же нет – а завладев Регедом, Увейн мог вполне отказаться от собственного слова, – то Ланса с его людьми можно считать уже покойниками. Похолодев внутри, я поняла, что, если разгорится сражение, может погибнуть и Артур.
Перед самым заходом солнце все-таки вырвалось из туч и окрасило округу в мрачные пылающие тона. Ветер усилился. Только я подумала, что стоит позаботиться на случай бури, как к моим ногам упал комочек перьев и пуха, как будто посланный богами.
Инвиктус всхрапнул и шарахнулся, я подняла глаза и увидела, что все небо наполнено птицами – тысячи их, насколько хватало глаз, летели над водой. Кажется, это были горихвостки-лысушки, которых нес перед собой ураган: злополучная стая летела весной домой и еще в море была захвачена бурей. Снизу птиц подсвечивало солнце, окрашивая животы и распростертые крылья в красное, как если бы они были забрызганы кровью.
Маленькие и невесомые пред ликом бури, они старались сесть на землю перед тем, как окончательно выбьются из сил. За какую-нибудь минуту они все приземлились вокруг меня, цепляясь за траву и ветви или вжимаясь в землю. Многие жалобно пищали, а некоторых, слишком ослабевших и не способных зацепиться, тащило дальше, кувыркало, и они вскоре умирали на земле. Птицы слишком испугались и устали и не улетали от нас, хотя Инвиктус всхрапывал и становился на дыбы. Я крепко сжимала коленями и бедрами его круп и с ужасом смотрела на царившее вокруг опустошение.
Налетела стая чаек и набросилась на пришельцев, стала разрывать на части еще живых птиц. Из-под деревьев вынырнула лисица и нагло прошествовала у меня на виду с набитой перьями пастью. Возмущение и ярость поднялись во мне, и я погрозила ей кулаком, хотя понимала, что это бессмысленно.
Волна за волной, прилетевшие птицы кувыркались с неба, пока все деревья не оказались усеянными ужасными плодами. У некоторых на клюве, как драгоценность, сверкала капелька крови. Может быть, половина из них и выживет. Но когда пернатые тельца укроют землю, как тростник пол в зале, снова вернется лиса и приведет своих лисят. А крики чаек будут привлекать к беззащитным горихвосткам все новых хищников.
Я села посреди разрушения и смерти. Сердце ныло: хоть сама я ни в чем не была виновата, мне стало не по себе от кровавого птичьего конца. В памяти возник танцующий медведь – медведь, Артур и эти птицы – всех их настигла беда, которую я не могла предотвратить. Она пришла бездумно, безжалостно, а я оплакивала принесенное ею горе. Но насколько страшнее окажется кровь на войне. А войну-то как раз я и могу предотвратить.
Одна из горихвосток ударилась в меня, и я поймала ее, прежде чем птица отскочила в сторону. Легкая и хрупкая, она, еще теплая, лежала на ладони, хотя из-за сломанной шеи у нее набок свисала голова. В отчаянии я ласкала птицу в руках, безнадежно желая вернуть ей жизнь.
Постепенно, с бесконечной печалью я поняла, что требуется сделать. Я знала: время пришло – сделка с богами свершилась. Наша с Лансом идиллия подошла к концу, и я не могла платить чьей-либо кровью, чтобы продлить ее хотя бы на один день.
Инвиктус подо мной дрожал, стремясь выйти из-под этого дождя смерти. Все еще держа мертвую птицу, я соскочила с боевого коня и, нежно уговаривая, вывела из леса на тропу, вьющуюся через сад.
– Я вернусь в Камелот, как только Артур пришлет за мной охрану, – я проговорила это ровным голосом, холодно глядя на Гилдаса. – Ты и королева Корнуолла можете ему это передать, когда окажетесь при дворе.
У жалкого коротышки хватило ума скрыть свое торжество, но Ланс глядел на меня с ужасом.
– Пойдем, дорогой, – обернулась я к нему. – Нам нужно поговорить наедине.
– Ты не должна этого делать, – начал он, как только за нами закрылась дверь в нашу комнату. – Отправимся в Регед. Там тебя с радостью примут. И найдется немало укреплений, где можно безопасно отсидеться.
Я не могла на него смотреть, не могла признаться, что отдала свой народ кому-то другому.
– Дело не только в моем возвращении. Артур приказал тебя выслать, и ты должен покинуть Британию навсегда.
Его удивленный возглас разорвал мне сердце.
– Тогда поедем со мной, – стал упрашивать он. – Направимся в Бретань. Борс будет с нами. И я уверен, Паломид, Мелиас и другие тоже. Ховеллу хорошие люди нужны, и там ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
Он обнял меня, говорил о будущем, а по моим щекам катились слезы. Но я была с птицами на гребне и поклялась, если это было в моих силах, предотвратить подобный ужас среди людей.
– У нас было достаточно времени, любимый, – тихо проговорила я, но в моем бесцветном голосе прозвучала решимость. – Не хочу больше становиться причиной войны, тем более в ней предводительствовать. Не могу позволить, чтобы Артур и Увейн уничтожили друг друга, и лучше умру, чем увижу, как ты дерешься с Артуром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149