Я знала много людей, рожденных в этой вере, подобных моей молочной сестре Бригите, ушедшей в монастырь, или Винни. А некоторые из придворных, как жена Грифлета Фрида, обратились в христианство в зрелом возрасте. Даже Ланс поддался очарованию этого мистического чудесного Бога, перестал посещать старые богомолья и часто весь вечер напролет молился в пустой церкви. И это вводило меня в смущение.
Я ничего не имела против самого Светлого Христа. Бригита объяснила мне, что он был своего рода верховным жрецом, способным общаться со своим Богом-отцом. Не возражала я и против святых мужей, таких, как учитель-монах Иллтуд, добрейший, заботливый и практичный человек. Отвращение во мне вызвали христиане-римляне из-за своего убеждения, что все другие боги олицетворяют зло, а их почитатели являются богохульниками. От этой мысли у меня по спине пробежали мурашки, и я обрадовалась, когда Паломид снова заговорил о семье.
– Среди шатров Гхассанида я отыскал старика, который знал моего деда; он помнил день, когда деда и моего отца, тогда еще мальчишку, захватили и увели в рабство. Думаю, родители встретились позже…
Голос Паломида затих, он явно всматривался в глубь себя, отыскивая что-то сокровенное в глубинах памяти. Я подумала, не забыл ли он дни юности в рабстве?
К арабу подошел слуга в тюрбане. На плече он нее небольшой сундучок, и свет от ламп играл на его мышцах. Темнокожий поставил сундук у ног Паломида, и тот посмотрел на него с отсутствующим видом, как будто под крышкой находились плоды его поисков. Наконец он повернулся к нам и поднял глаза, на лице заиграла мягкая улыбка.
– Таким образом, мои поиски завершились. Я не нашел достаточно близких людей, которых мог бы назвать своими родственниками. И, попутешествовав еще немного, решил вернуться в Британию. Но я привез с собой не только этого смелого славного парня из Эфиопии… – Паломид показал на слугу, который в это время приподнимал крышку сундука, – но также несколько небольших подарков.
Возбуждение пронеслось по залу, когда слуга запустил руку в сокровища и поставил передо мной стеклянный пузырек с перевитым золотой нитью горлышком. Ланс осторожно снял кинжалом воск, и аромат роз наполнил воздух в зале, когда я открыла пробку. Я поблагодарила араба, но про себя решила, что отдам благовоние Винни – розы хороши для красивых женщин, я же предпочитала радостный чистый запах лаванды и никогда не пользовалась ничем другим.
За духами последовали искусно написанная икона для Ланселота и дамасский кинжал, который отложили до возвращения Гавейна. Зал охал и ахал, пока из сундука появлялись подарки один экзотичнее другого. Но когда Паломид сам поднял что-то завернутое в кожу и направился к Артуру, братство притихло.
– Последней остановкой моего путешествия был двор короля франков Кловиса, и я привез вам оттуда официальный дар. – Араб осторожно вынул конической формы серебряный с золотом шлем, украшенный затейливым рисунком. – Король просил передать, что это лучший шлем из его сокровищницы.
Артур поднялся, чтобы принять подарок.
– Пусть он будет красоваться лишь на парадах, а не в бою против короля франков, – объявил муж и высоко поднял шлем, чтобы его могли все видеть. Братство ответило ему удивленным вздохом.
Наконец Артур с улыбкой снова повернулся к Паломиду:
– Друг мой, ты как будто специально для нас объехал мир и, возвратившись, многое привез с собой. За это мы тебе очень благодарны.
Араб поклонился и, подняв бокал, обратился ко всем сидящим за Круглым Столом:
– Это было замечательное путешествие, и я рад, что съездил. Но самое главное, что мне удалось отыскать, я нашел не в сокровищнице королей, и даже не в истории моего народа. Я обнаружил, что «дом» находится в моем сердце, а не в каком-нибудь ином месте. – Он снова помолчал и медленно поднял руку с бокалом. – По крови я не кельт и не римлянин, но до глубины души бритт, и мое сердце принадлежит Артуру и рыцарям Круглого Стола.
Он торжественно обвел рукой зал, приветствуя рыцарей, и осушил бокал. Светлая улыбка заиграла на его губах:
– Славно возвратиться домой.
– Браво! Браво! – воскликнул Ланселот, а короли и воины повскакали на ноги и в знак одобрения захлопали в ладоши и застучали ногами. Все бросились к Паломиду и подняли его на плечи, а другие участники Круглого Стола громко аплодировали, пока его торжественно пронесли по кругу. Не было числа торжественным объятиям и похлопываниям по спине, и даже пикты и каледонцы, сидящие по углам зала, присоединились к остальным.
Мое сердце затрепетало от радости, пораженное рассказом о заморских странах и счастливое от убеждения, что и нам дома удалось сделать что-то очень замечательное. Глаза наполнились слезами, потом прояснились и вновь увидели зал. А Дагонет всем нам поддерживал хорошее настроение.
Из времен нашей молодости это одно из моих любимых воспоминаний.
4
КОРОЛИ ЗА РАБОТОЙ
Несмотря на всю пышность, которую мы придавали Круглому Столу, основная его функция – кроме того, что он давал Артуру основу для принятия политических решений – заключалась в том, что он служил советом, где происходил обмен новостями, где разрешались споры и принимались меры по сохранению незыблемости британских границ.
В том году участники Круглого Стола обсудили несколько важных вопросов: мелкие королевства охраняли безопасность римской дороги, а союзные саксонские племена стояли за согласованными границами.
– Как кошка у мышиной норки, – коротко заметил Багдемагус. Краснолицый и неуживчивый, военачальник Дорсета представлял товарищество бриттов, чья цепь укреплений сдерживала южных саксов от продвижения на запад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149