Но видела лишь маску опытного дипломата. Наконец я вздохнула, убрала руку и согласилась с тем, что он прекрасно справляется с работой посла. Пред лицом такого отчаяния это было лучшее, что я могла произнести.
По мере того как приближался день отъезда искателей грааля, Артур становился все более напряженным. Человек, который обычно крепко, как ребенок, спал по ночам, теперь крутился и вертелся, сбивал одеяла и просыпался совершенно разбитым.
– Есть много других, более важных дел, которые требуют внимания вашего величества, – заметил однажды утром Мордред. – Например, вы можете разрешить кораблям саксов заходить в британские порты. Это наполнит наши рынки новыми полезными товарами и улучшит отношения с племенами на континенте.
– Полагаю, – натянуто проговорил Артур, – это одна из твоих идей, как сделать союзнические племена частью моего королевства?
– Что ж, может быть. Но торговля через Канал когда-нибудь непременно начнется. Так лучше воспользоваться ее плодами раньше, чем позже. То же относится и к местным вождям. Они непременно там появятся. Стоит начать их назначение сейчас, они останутся вам подвластными. И через меня…
– Думаю, у тебя уже есть кое-кто на примете? – быстро спросил Артур.
Мордред медленно вышагивал по комнате. Он уже собирался отвечать, когда встретился со мной взглядом. Я покачала головой, давая понять, что день был неподходящий для того, чтобы убеждать в своей правоте короля. Но он или не заметил мой жест, или решил не обращать на него внимания.
– Для Винчестера и прилегающих к нему земель великолепно подойдет Синрик.
Имя сына врага хлестнуло по итак уже натянутым нервам Артура, и он проревел в ответ:
– Никогда! Никогда я не допущу, чтобы это случилось. Не сниму запрета с кораблей. И не включу саксов в Круглый Стол. – Его челюсти окаменели, и он говорил сквозь зубы. – Сколько раз тебе повторять? Я не верю твоим драгоценным саксам. И никогда не поверю. Это все, Мордред. С вопросом покончено!
Мордред остановился как вкопанный, глаза закрыла ледяная завеса. Несколько долгих минут он пристально смотрел на Артура, словно не в силах поверить в то, что услышал. Отец, твердый и непреклонный, выдержал его взгляд. Как два пика горы, разделенные ущельем, подумала я. Не желают и не способны сблизиться. Но каждый загораживает другому горизонт. Жутко, и, видимо, навсегда.
Я увидела, в какое безвыходное положение мы попали, и готова была молить небо прийти на помощь. Ох уж это упрямство, неумение сопереживать и нежелание понять другого! Отцы только и стараются удержать власть, сыновья бьются, чтобы вырваться из тени собственного детства и завоевать уважение родителей. Но вместо того, чтобы заключить друг друга в объятия и согреть родственной теплотой и признанием, они готовятся к отпору, боясь показать свою незащищенность.
– Уму не постижимо! – вспылила я и, глядя на мужчин, вскочила на ноги. – Полное безумие, и я не хочу принимать в нем участия.
Краем глаза я заметила, с каким удивлением оба посмотрели на меня, и выскочила из комнаты. В ярости и отчаянии бросилась я в конюшню, собираясь ускакать на Этейн в поля. Но вместо этого натолкнулась на Ланселота, и явился жнец моей собственной судьбы.
Сарай был чистым и хорошо ухоженным, пахло свежим сеном и здоровыми лошадями. Воробьи щебетали на балках, то и дело появлялись и исчезали в солнечных лучах, проникавших внутрь сквозь открытые ворота. Одна из живущих здесь кошек подняла голову и сощурилась, когда я проходила мимо нее к кобыле.
Но внезапно я остановилась, будто натолкнувшись на что-то: посередине пустого стойла возвышался Ланс, окруженный седельными сумками, постельными принадлежностями, с плащом на руке и с мешком для корма.
– Что ты здесь делаешь? – спросила я, сразу же забыв о Мордреде и Артуре.
– Готовлюсь к поискам Грааля.
Он сказал это так, будто сообщил о самых обычных вещах, но меня его слова застали совершенно врасплох. Памятуя о его прошлых сомнениях по поводу испытания, решение показалось мне странным, и холодок страха пробежал по моей спине.
– Больше похоже на сборы на войну. – Я хотела, чтобы слова прозвучали легко и, подходя к нему, небрежно произнесла их, потом примостилась на краю яслей. Но несмотря на попытку пошутить, внутри расползалось ужасное предчувствие.
Ланс ответил усмешкой и продолжал сборы. А я сидела, боясь открыть рот, чтобы не обнаружилось что-нибудь действительно пугающее.
Уложив вещи, он завязал клапана седельных сумок и подошел к яслям. Он встал боком к солнцу – половина лица оказалась на свету, другая в тени, на одной – выражение уверенности в себе, на другой – печального самокопания.
Он смотрел на меня, как в былые времена: с любовью и нежностью, и в глазах я читала беспокойство его души.
– Не уезжай, – слова помимо воли сорвались у меня с языка. – Ты нужен Артуру. И мне. Я без тебя пропаду… мы пропадем оба. Столько людей едут на поиски. Кто-нибудь наверняка найдет эту реликвию и привезет сюда, чтобы поделиться с остальными.
– Дело не в этом, Гвен. – Он медленно поднял руки и прикоснулся к моим щекам, большие пальцы стирали слезы, а я даже и не знала, что они текли у меня из глаз. Теперь Ланс говорил медленно и убежденно: – Лучшую часть жизни я провел, служа тебе и Артуру: вместе и по отдельности. Он король, за которым я следую с большой готовностью, а ты моя любовь, единственная женщина, которая так глубоко меня волнует. Для тебя я совершал великие подвиги, искал приключения, сражался с врагами Британии, делился с тобой радостями и печалями сердца. Этого уже не изменишь – оно во мне, как муха, застывшая в янтаре, – у меня не отнимешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149