ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
VadikV
26
Майкл Крайтон: «Вынужде
нная мера»
Майкл Крайтон
Вынужденная мера
Майкл Крайтон
Вынужденная мера
Понедельник, 10 октября
1
Все кардиохирурги Ч подонки, и Конвей не исключение. В половине девятог
о утра он вломился в патолабораторию в зеленом халате, зеленой шапочке и
багровом мареве бешенства. Когда Конвей в ярости, он имеет обыкновение г
оворить совершенно невыразительным тоном, цедя слова сквозь стиснутые
зубы; физиономия его делается пурпурной, а на висках выступают лиловые п
ятна.
Ч Придурки! Ч прошипел Конвей. Ч Чертовы придурки!
Он ударил кулаком по стене, да так, что в шкафах зазвенели склянки.
Мы сразу поняли, в чем дело. Конвей ежедневно проводит по две операции на о
ткрытом сердце, и первая начинается в половине седьмого утра. Если два ча
са спустя он врывается в патолабораторию, причина тому может быть только
одна.
Ч Безмозглая неуклюжая скотина! Ч взревел Конвей и пинком опрокинул к
орзинку для бумаг. Та с грохотом покатилась по полу. Ч Я вобью его пустую
голову в плечи! Как пить дать вобью!
Он поморщился и возвел очи горе, словно взывал ко Всевышнему. И Всевышний,
и все мы уже неоднократно слышали эту злобную ругань, сопровождаемую зуб
овным скрежетом. Конвей выдерживал репертуар так же неукоснительно, как
кинотеатр повторного фильма.
Иногда объектом его праведного гнева становился ассистент, вскрывавши
й грудную клетку. Иногда Ч медсестры, а порой Ч оператор аппарата искус
ственного дыхания. Но, как ни странно, Конвей никогда не злился на самого К
онвея.
Ч Даже если я доживу до ста лет, Ч прошипел он, Ч все равно не видать мне
толкового анестезиолога. Никогда. Их просто не существует. Все анестезио
логи Ч тупые безмозглые засранцы!
Мы переглянулись. На этот раз «плохим мальчиком» оказался Херби. Раза че
тыре в год нести тяжкий груз вины выпадало ему. Все остальное время Херби
и Конвей были добрыми друзьями. Конвей превозносил его до небес, величая
лучшим анестезиологом в стране и утверждая, что ни Сондрик из Бригхэмско
й больницы, ни Льюис из Майо, ни кто угодно другой в подметки не годится на
шему Херби.
Но четыре раза в год Херби оказывался повинным в СНС, что на жаргоне резак
ов означало «смерть на столе». В сердечно-сосудистой хирургии СНС Ч явл
ение весьма распространенное. Большинство хирургов убивает процентов
пятнадцать своих пациентов. Конвей гробит восемь человек из ста.
Фрэнк Конвей великолепен. Да ещё и удачлив. У него легкая рука, он наделен
особым чутьем и теряет всего восемь процентов больных Ч вот почему мы т
ерпим его жуткий норов и эти вспышки всесокрушающей ярости. Однажды Конв
ей лягнул наш лабораторный микроскоп и причинил больнице ущерб на сумму
сто долларов. Но никто и бровью не повел, потому что Конвей гробит только в
осемь человек из каждой сотни.
Разумеется, по Бостону ползали разные слушки о нем. Злые языки утверждал
и, что у Конвея есть свои, особые способы понижения «процента убоя». Погов
аривали, будто бы он избегает случаев, чреватых осложнениями, не режет пр
естарелых больных, не признает новаций и не применяет рискованных необк
атанных методик. Разумеется, все эти утверждения Ч не более чем наветы. Н
а самом деле Конвей сохранял столь низкий «процент убоя» по одной-единс
твенной причине: он был великим кардиохирургом. Все очень просто.
А такой мелкий недостаток, как мерзейший характер, был, по всеобщему мнен
ию, лишь продолжением его достоинств.
Ч Подонок, недоумок вонючий, Ч изрек Конвей и обвел лабораторию испепе
ляющим взглядом. Ч Кто нынче за главного?
Ч Я, Ч ответил ваш покорный слуга. Я занимал должность старшего патолог
оанатома, и сегодня мне выпало быть начальником смены, а значит, отдавать
распоряжения и визировать всю писанину. Ч Вам понадобится стол?
Ч Да. Черт побери!
Ч Когда?
Ч Ближе к вечеру.
Конвей имел обыкновение вскрывать своих покойников по вечерам и зачаст
ую возился с ними до глубокой ночи. Казалось, таким образом он карает себя
за потерю больного. На эти вскрытия не допускались даже его стажеры. Кое-к
то говорил, будто Конвей рыдает над вскрытыми трупами. Другие, наоборот, у
тверждали, что он посмеивается, орудуя ножом. Но что происходило в анатом
ичке на самом деле, знал один Конвей.
Ч Я скажу дежурному, Ч пообещал я. Ч Вам зарезервируют бокс.
Ч Да. Черт побери! Ч Он хлопнул ладонью по столу. Ч Мать четверых детей!
Ч Я поручу дежурному все подготовить.
Ч Сердце остановилось раньше, чем мы добрались до желудочка. Мы массиро
вали тридцать пять минут, а оно даже не трепыхнулось!
Ч Как её звали? В регистратуре спросят имя.
Ч Макферсон, Ч ответил Конвей. Ч Миссис Макферсон.
Он повернулся и пошел прочь, но остановился в дверях. Плечи его поникли. Ко
нвей покачнулся и едва не упал.
Ч Господи… Ч вымолвил он. Ч Мать четверых детей… Что я скажу её мужу?
Он поднял руки, как это делают все хирурги Ч ладонями к себе Ч и укоризне
нно уставился на свои пальцы, словно они предали его. Что ж, в известном см
ысле так оно и было.
Ч Боже мой, Ч сказал Конвей. Ч Надо было учиться на кожника. Ни один кож
ник ещё никого не угробил.
Выдав эту тираду, он пинком распахнул дверь лаборатории и был таков.
Когда Конвей ушел, бледный как смерть стажер-первогодок повернулся ко м
не и спросил:
Ч Он всегда такой?
Ч Да, Ч ответил я. Ч Всегда.
За окном медленно ползли по дороге машины, окутанные мелкой октябрьской
изморосью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
26
Майкл Крайтон: «Вынужде
нная мера»
Майкл Крайтон
Вынужденная мера
Майкл Крайтон
Вынужденная мера
Понедельник, 10 октября
1
Все кардиохирурги Ч подонки, и Конвей не исключение. В половине девятог
о утра он вломился в патолабораторию в зеленом халате, зеленой шапочке и
багровом мареве бешенства. Когда Конвей в ярости, он имеет обыкновение г
оворить совершенно невыразительным тоном, цедя слова сквозь стиснутые
зубы; физиономия его делается пурпурной, а на висках выступают лиловые п
ятна.
Ч Придурки! Ч прошипел Конвей. Ч Чертовы придурки!
Он ударил кулаком по стене, да так, что в шкафах зазвенели склянки.
Мы сразу поняли, в чем дело. Конвей ежедневно проводит по две операции на о
ткрытом сердце, и первая начинается в половине седьмого утра. Если два ча
са спустя он врывается в патолабораторию, причина тому может быть только
одна.
Ч Безмозглая неуклюжая скотина! Ч взревел Конвей и пинком опрокинул к
орзинку для бумаг. Та с грохотом покатилась по полу. Ч Я вобью его пустую
голову в плечи! Как пить дать вобью!
Он поморщился и возвел очи горе, словно взывал ко Всевышнему. И Всевышний,
и все мы уже неоднократно слышали эту злобную ругань, сопровождаемую зуб
овным скрежетом. Конвей выдерживал репертуар так же неукоснительно, как
кинотеатр повторного фильма.
Иногда объектом его праведного гнева становился ассистент, вскрывавши
й грудную клетку. Иногда Ч медсестры, а порой Ч оператор аппарата искус
ственного дыхания. Но, как ни странно, Конвей никогда не злился на самого К
онвея.
Ч Даже если я доживу до ста лет, Ч прошипел он, Ч все равно не видать мне
толкового анестезиолога. Никогда. Их просто не существует. Все анестезио
логи Ч тупые безмозглые засранцы!
Мы переглянулись. На этот раз «плохим мальчиком» оказался Херби. Раза че
тыре в год нести тяжкий груз вины выпадало ему. Все остальное время Херби
и Конвей были добрыми друзьями. Конвей превозносил его до небес, величая
лучшим анестезиологом в стране и утверждая, что ни Сондрик из Бригхэмско
й больницы, ни Льюис из Майо, ни кто угодно другой в подметки не годится на
шему Херби.
Но четыре раза в год Херби оказывался повинным в СНС, что на жаргоне резак
ов означало «смерть на столе». В сердечно-сосудистой хирургии СНС Ч явл
ение весьма распространенное. Большинство хирургов убивает процентов
пятнадцать своих пациентов. Конвей гробит восемь человек из ста.
Фрэнк Конвей великолепен. Да ещё и удачлив. У него легкая рука, он наделен
особым чутьем и теряет всего восемь процентов больных Ч вот почему мы т
ерпим его жуткий норов и эти вспышки всесокрушающей ярости. Однажды Конв
ей лягнул наш лабораторный микроскоп и причинил больнице ущерб на сумму
сто долларов. Но никто и бровью не повел, потому что Конвей гробит только в
осемь человек из каждой сотни.
Разумеется, по Бостону ползали разные слушки о нем. Злые языки утверждал
и, что у Конвея есть свои, особые способы понижения «процента убоя». Погов
аривали, будто бы он избегает случаев, чреватых осложнениями, не режет пр
естарелых больных, не признает новаций и не применяет рискованных необк
атанных методик. Разумеется, все эти утверждения Ч не более чем наветы. Н
а самом деле Конвей сохранял столь низкий «процент убоя» по одной-единс
твенной причине: он был великим кардиохирургом. Все очень просто.
А такой мелкий недостаток, как мерзейший характер, был, по всеобщему мнен
ию, лишь продолжением его достоинств.
Ч Подонок, недоумок вонючий, Ч изрек Конвей и обвел лабораторию испепе
ляющим взглядом. Ч Кто нынче за главного?
Ч Я, Ч ответил ваш покорный слуга. Я занимал должность старшего патолог
оанатома, и сегодня мне выпало быть начальником смены, а значит, отдавать
распоряжения и визировать всю писанину. Ч Вам понадобится стол?
Ч Да. Черт побери!
Ч Когда?
Ч Ближе к вечеру.
Конвей имел обыкновение вскрывать своих покойников по вечерам и зачаст
ую возился с ними до глубокой ночи. Казалось, таким образом он карает себя
за потерю больного. На эти вскрытия не допускались даже его стажеры. Кое-к
то говорил, будто Конвей рыдает над вскрытыми трупами. Другие, наоборот, у
тверждали, что он посмеивается, орудуя ножом. Но что происходило в анатом
ичке на самом деле, знал один Конвей.
Ч Я скажу дежурному, Ч пообещал я. Ч Вам зарезервируют бокс.
Ч Да. Черт побери! Ч Он хлопнул ладонью по столу. Ч Мать четверых детей!
Ч Я поручу дежурному все подготовить.
Ч Сердце остановилось раньше, чем мы добрались до желудочка. Мы массиро
вали тридцать пять минут, а оно даже не трепыхнулось!
Ч Как её звали? В регистратуре спросят имя.
Ч Макферсон, Ч ответил Конвей. Ч Миссис Макферсон.
Он повернулся и пошел прочь, но остановился в дверях. Плечи его поникли. Ко
нвей покачнулся и едва не упал.
Ч Господи… Ч вымолвил он. Ч Мать четверых детей… Что я скажу её мужу?
Он поднял руки, как это делают все хирурги Ч ладонями к себе Ч и укоризне
нно уставился на свои пальцы, словно они предали его. Что ж, в известном см
ысле так оно и было.
Ч Боже мой, Ч сказал Конвей. Ч Надо было учиться на кожника. Ни один кож
ник ещё никого не угробил.
Выдав эту тираду, он пинком распахнул дверь лаборатории и был таков.
Когда Конвей ушел, бледный как смерть стажер-первогодок повернулся ко м
не и спросил:
Ч Он всегда такой?
Ч Да, Ч ответил я. Ч Всегда.
За окном медленно ползли по дороге машины, окутанные мелкой октябрьской
изморосью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90