Уже не в первый раз он, более старший и сильный, уступал младшему другу. Чезаре не размахивал руками, не поднимал голоса без крайней необходимости, однако его взгляд и его ледяное спокойствие действовали неотразимо.
– А если Артист не захочет? спросил Риччо, бросая последний козырь. – Если он не захочет, что мы с ней сделаем, с этой безделушкой?
– Говорю тебе, он захочет, – невозмутимо настаивал приятель.
– А если предложит меньше?
– Ни на грош. Если даже предложит шесть тысяч без одного чентезимо, не отдавай. Но я уверен, что он даст столько, сколько попросишь.
Риччо развернулся, ничего не ответив и, пройдя метров сорок, свернул в темный подъезд.
Глава 18
Заголовок в «Корриере» на странице, посвященной городской хронике, подтвердил его правоту. Возбужденный, сияющий, что нечасто с ним случалось, Чезаре явился к приятелю на следующий день.
– Ну, теперь ты убедился? – торжествуя, воскликнул он.
– Черт возьми! Да у меня глаза на лоб полезли, когда Артист выложил за эту коробочку шесть тысяч лир, – сознался потрясенный Риччо.
Заголовок, набранный крупными буквами, гласил: «Арсен Лупен в палаццо Спада».
– Кто такой Арсен Лупен? – удивленно спросил Риччо.
– Герой многих романов. Благородный вор, – ответил Чезаре, – который, если где-нибудь и натыкался на книгу, то обязательно жадно проглатывал ее.
– Или вор, или благородный, – изрек Риччо с присущей ему рассудительностью.
– Перестань болтать, – оборвал его приятель. – Давай лучше еще раз прочитаем.
Репортер подавал это происшествие, стараясь не упустить ни единой детали. Он много распространялся о подробностях блестящего праздника, описывал гостей, их титулы, состояния и наряды и рассуждал о личности таинственного вора, который, конечно же, был редкий талант, настоящий мастер своего ремесла, соперник Арсена Лупена, вор-виртуоз. Согласно версии журналиста, этому благородному похитителю удалось выдать себя за своего в обществе людей, принадлежавших к сливкам ломбардской аристократии. Многие дамы остались под впечатлением магнетического взгляда незнакомого кавалера, появившегося на мгновение и тут же исчезнувшего. «Как бы то ни было, – писал репортер, – преступник досконально знал дворец и знал, чего хотел. В кабинете знатного хозяина, где было немало антиквариата и редкостей, он взял только две вещи, но зато самые ценные: «Отдых дамы», венецианскую картину XVIII века, приписываемую кисти самого Лонги, и золотую табакерку с эмалью, отделанную небольшими, но чистейшей воды алмазами, – творение знаменитого французского ювелира. Граф Спада приобрел этот шедевр французского мастера несколько лет назад на лондонском аукционе. Специалисты оценивают его примерно в шестьдесят тысяч лир».
– Да, Артист не зря согласился выложить за эту вещицу шесть тысяч, – почесал в затылке Риччо. – А может, надо было еще больше запросить?
– Мы запросили как раз столько, сколько надо. И даже если это меньше того, что он мог за нее дать, нельзя нарушать свое слово. В конце концов, мы в этом деле новички.
– Однако мы неплохо его обделали, – ухмыльнулся Риччо. На него произвело сильное впечатление, что его приняли за вора международного класса, он буквально лопался от гордости.
Весь день они проработали в прачечной, но к вечеру не чувствовали усталости, настолько вчерашняя удача окрылила их. Раза два Чезаре столкнулся с хозяйкой, всякий раз чувствуя, как ее взгляд обжигает его, но даже словом не перемолвился с ней. Он помнил конец их любовного свидания: «Все кончается здесь».
Была уже середина августа, прошло немало дней с того лучезарного июльского воскресенья, но вдова обратилась к нему только раз, когда выразила сочувствие в связи со смертью матери. Радость любви и горе сошлись для него на одном кратком промежутке времени; горе было еще свежо, но и любовное воспоминание не переставало его волновать.
– Пойдем в кафе? – предложил Риччо за воротами прачечной, позванивая монетами в кармане.
– Никаких кафе, – строго одернул его Чезаре. – Никакого мотовства, никаких трат, отличных от тех, что мы делали всегда. Оставь в кармане пятьдесят чентезимо, а остальное спрячь. Даже твоя мать не должна знать, что у нас столько денег.
– Но у меня только пятьсот лир за картину, – улыбнулся тот, соглашаясь. – Положу их в надежное место. Надо найти хороший тайник.
– И положи туда же половину денег за табакерку, когда Артист нам заплатит за нее.
– Идея была твоя. Помнишь, я даже не хотел ее брать. Нет, табакерка меня не касается.
Чезаре посмотрел на него прямым взглядом.
– Если однажды, – сказал он, – в нашем общем деле тебе придет в голову идея, я тоже приму половину, которую ты мне предложишь.
– Ты хочешь сказать, что у нас будут еще такого рода дела? А что, у нас уже есть опыт. – Статья в «Корриере» убедила Риччо в своей неуязвимости.
– Я говорил не о кражах, а об идеях, – охладил его пыл Чезаре. – Я пошел на это один раз, и меня это даже развлекло. Но я украл не мастерок у каменщика. И никогда больше не собираюсь красть. На этот раз у нас ловко все вышло, нам повезло. Но фортуна улыбается только раз.
Риччо покачал головой, заросшей густой шевелюрой.
– Тебя и вправду не поймешь, – обескураженно сказал он. – Сам же только что украл, а уже читаешь нравоучения. Может, ты и прав, – продолжал он, пожав плечами. – Но почему бы нам не повторить, если это так просто и интересно.
– Кто продолжает, тот рано или поздно отправляется на каторгу. У меня же другие планы. Я хочу стать богатым. Деньги для начала у нас есть. Возможно, богачи тоже крали, чтобы начать свое дело… Я пока не знаю, во что лучше вложить эти деньги, но скоро узнаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147