– Она в услужении здесь? – осведомился мужчина с презрительным видом.
– Синьора Мария? – тянул время Амброджино, не зная, как лучше ответить.
– Слушай, ты, – вмешался тип, которому другие подчинялись. – Не валяйте дурака, ты и твоя синьора! – Он яростно толкнул дверь, отбросив Амброджино к большой вазе с цветами, стоявшей в прихожей.
– Что это за манеры! – возмутился, потирая ушибы, бедняга. Будь это в его собственном доме, он бы и рта не раскрыл. – Да вы знаете, – набрался он храбрости, – вы хоть знаете, куда пришли?
– ОВРА, – угрожающе сказал главный, ткнув ему в лицо знак тайной фашистской полиции, в то время как другие стояли вокруг, угрожающе глядя на него. Казалось, все это происходит в каком-то гангстерском фильме.
– Что-что? – попытался понять Амброджино, который в политике разбирался не больше ребенка.
– Полиция, – пояснил ему главный, обнаружив несомненный южный акцент.
– Ну а при чем же тут синьора Мария? – тянул время Амброджино, который хотел уберечь хозяйку от лицезрения этих рож, скорее с каторги, чем из полиции.
– Меньше болтай, – пригрозил ему тот. – Покажи-ка нам эту Марию.
– Я здесь, – сказала Мария, появляясь в дверях гостиной. У нее был гордый и независимый вид хозяйки старинного замка. На ней было широкое светлое платье, она была бледна от волнения, но готова и защищаться, и нападать.
Главный полицейский тут же сменил выражение лица со свирепого на почтительное.
– Простите нас, синьора, – извинился он, – мы ищем вашу горничную. Некую Марию Мартелли, по мужу Милькович.
– Это я Мария Милькович, – с достоинством произнесла она.
– Вы?.. – Он оглянулся на остальных – те ответили ему растерянными взглядами.
– Итак? – Мария властно посмотрела на них. В ее светло-карих глазах сверкало негодование.
– Я должен просить вас следовать за нами, – сказал этот тип, но без прежней спеси.
– Куда? – Она была неподвижна и подавляла его своим спокойствием.
– В комендатуру, – сообщил он. – У меня приказ доставить вас туда.
– Вы отдаете себе отчет в моем положении?
В другом доме перед другим человеком эти люди вели бы себя совершенно иначе.
– Мы должны выполнить приказ, синьора, – сказал он с суровостью человека, готового ради приказа на все.
– Хорошо, – сдалась Мария, – но я уверена, что вы возьмете всю ответственность за насилие, которое совершаете, на себя. – Она знала, что за нее есть кому заступиться, и хотела, чтобы этот тип тоже знал.
– Естественно. – Он поклонился, подражая благородному человеку, но его уверенность пошатнулась. Он явился сюда, чтобы доставить к начальству служанку, подозреваемую в подрывной деятельности, поскольку она была женой бунтаря, а вынужден сопровождать женщину аристократической внешности и в интересном положении. Сомнения терзали его. – Так вы Мария Мартелли, по мужу Милькович? – снова задал он вопрос и хотел добавить «или синьора Больдрани»? – но не хотел опозориться, как это только что с ним случилось.
– Да, я синьора Мария Милькович, – заявила она, отдавая себя в распоряжение агентов в штатском.
Она вышла за дверь, гордая, как королева, сопровождаемая четырьмя мужчинами в штатском, которые выглядели бы полицейскими, будь на них даже изысканный вечерний костюм. А секунду спустя, повинуясь ее выразительному взгляду, Амброджино уже звонил в офис Чезаре Больдрани.
Мария вошла в убогий кабинет апатичного чиновника, который тут же велел ей сесть на потертый стул. На стенах висели портреты короля и Муссолини, а прямо перед ней – распятие.
– Если вы нам поможете, мы закончим быстро, – сказал чиновник. Это был человек среднего роста, сухой, как палка, с болезненным серым лицом и кривым выступающим носом. Казалось, он испытывает глубокое отвращение ко всему, что отвлекает его от собственных болезней и невеселых мыслей, связанных с ними.
– Меня взяли из дому без всякого предупреждения, – сказала Мария, – и никто не объяснил мне причину этого насилия.
– Ладно, – коротко отрезал мужчина, взмахнув рукой, чтобы показать, что насилие к делу не относится. – Вы жена Немезио Мильковича?
– Да, – спокойно ответила она.
– Вам известно, что ваш муж во Франции?
– Да, я знаю это.
– Где именно?
– В Париже.
– В Париже. А у кого?
– Это мне неизвестно.
– Значит, он вам никогда не писал?
– Один раз.
– Каков был обратный адрес?
– До востребования. Двенадцатый округ Парижа.
– Ага. А перед отъездом он вам ничего не сказал?
– Ничего.
– Вы жили в Модене?
– Да.
– И естественно, сблизились с людьми, друзьями вашего мужа. Товарищами вашего мужа, – уточнил он.
– С очень немногими.
– Вы получали письма из Парижа?
– Одно.
– Только одно письмо?
– И больше ничего, – подтвердила Мария, чувствуя, что спокойствие, которое не покидало ее до сих пор, понемногу уходит. – С ним случилось что-нибудь? – с беспокойством спросила она.
Чиновник только и ждал этого, чтобы ввести в оборот классическую фразу из своего репертуара:
– Здесь вопросы задаю я, – заявил он с видимым удовольствием. – А вы, – сменил он тон, намекая на ее заметную беременность, – в каких отношениях вы с вашим мужем?
– Не понимаю? – Мария покраснела от негодования. Зазвонил телефон, чиновник дал ему прозвонить пару раз, небрежным жестом сорвал трубку и поднес ее к уху.
– Алло! – гаркнул он и тут же побледнел, раскаявшись в своем вызывающем тоне. – Да, ваше превосходительство, – сказал он через несколько секунд. – Нет, ваше превосходительство. – Во время пауз его маленькие тусклые глазки бегали в попытках осознать, какую же выбрать линию поведения, и начинали посматривать на Марию с явным уважением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147