В XIX веке идея джихада
была использована в восстании махдистов в Судане против английских
колонизаторов, а в XX веке - в антиимпериалистической борьбе в Ливии,
Алжире, Марокко, Иране, Ираке, Омане.
В наше время еще не перевелись фанатики, сеющие рознь между
людьми, прибегая для этого к Корану, 78-й аят 56-й суры Корана
содержит текст, который часто пишется на его заглавном листе с целью
напомнить, что браться за него мусульманину следует после ритуального
очищения: "К нему прикасаются только чистые". Но смысл этого
предостережения теперь нарочито расширяют. "Правительство Индонезии
запретило продажу столовой посуды, украшенной цитатами из Корана, и
распорядилось конфисковать такую посуду во всех магазинах, - сообщает
корреспондент Франс Пресс. - Это решение, отмечает он, принято под
давлением мусульманского духовенства, обратившегося в официальные
инстанции с запросом, "допустимо ли, чтобы освященной кораническими
текстами посудой пользовались немусульмане, которые могут положить в
нее пищу, запрещенную Мухаммедом?"[Азия и Африка сегодня, 1985, № 3,
с. 48.].
С какой целью это делается, понятно.
* * *
В Коране от имени Аллаха сказано, что "мы ниспослали его, как
арабский судебник" (К., 13:37). Конечно, в нем нет систематического
изложения всех правовых норм и установлений. Но и содержащиеся в
разных его сурах критерии "чистоты" и "греховности" в той или иной
мере способствовали разработке в целом оригинальной шариатской
законодательной системы, призванной регулировать отношения в семье и
обществе, имущественное и уголовное право, фискально-налоговую и
финансовую систему и т. д. Эти критерии определялись условиями
раннефеодального общества с сильными пережитками родо-племенных
отношений и рабовладельческого уклада. Но там, где до этого не
существовало более прогрессивного кодекса, введение и такого права
было делом позитивным. Следует отметить, что в ряде стран Азии и
Африки его нормы, с теми или иными изменениями и дополнениями, дожили
до наших дней.
Естественно, что использование Корана как идейной опоры Арабского
халифата и как "арабского судебника" служило поводом, побуждавшим в
первые века ислама к выдвижению положения о недопустимости перевода
"слова Аллаха" с арабского на другие языки. Однако борьба с влиянием
других религиозных культов и задача быстрейшего распространения ислама
неоднократно вынуждали его проповедников отступать от этого принципа.
Свидетельство этого содержится, например, у упоминавшегося нами
историка Бухары Х века Мухаммеда Наршахи. "Первое время после
обращения в мусульманство, - писал он, - жители Бухары читали Коран на
персидском языке и не могли научиться арабскому языку. Когда наставало
время рукуга в намазе (поясной поклон), особо назначенный для этого
сзади их стоящий человек произносил "бакнита накнит", а когда
приходило время делать саджа (земной поклон), тот же человек
произносил "нугуния нугуни"[Наршахи М. История Бухары. Ташкент, 1897,
с. 63-64.].
Первый таджикско-персидский перевод Корана был осуществлен
ат-Табари в Бухаре в 961-976 годах[Jnan Abdulkadir. Eski turkce uc
Kuran tercumesi. - Turk Dili, 1952, № 6, s. 14.].
Картина, нарисованная Наршахи, повторялась в Средней Азии,
частично на Ближнем Востоке и в период монгольского нашествия, когда
оживилась деятельность буддистских миссионеров и служителей старых
шаманских родовых и племенных культов. В то время ислам был принят
монгольскими феодалами, военной и административной верхушкой ряда
племен, причем вместе с обращением в мусульманство по приказам ханов
разрушались храмы других религий. - Многочисленные примеры этому
содержатся в документах того времени, отраженных в знаменитом
"Сборнике летописей" ("Джами ат-таварих") Рашидаддина (1247-1318).
Имея в виду памятники XI-XIV веков, исследователь древнетюркской
письменности С.Е. Малов отмечал, что "на первых порах принятия и
закрепления среди народа ислама проповедникам этой новой религии
приходилось вести борьбу и с монгольским шаманством, и с уйгурским
буддизмом. Желая скорого и быстрого распространения ислама среди своих
соотечественников, бухарские муллы, в виде исключения, издали даже
постановление - фетву, которой разрешалось переводить Коран с
"божественного" арабского языка на тюркский. Этим сильным исламским
прозелитизмом можно объяснить, что до нас дошло несколько Коранов с
толкованием (тафсир) на старом тюркском языке ("кашгарском") арабскими
буквами"[Малов С.Е. Памятники древнетюркской письменности. Тексты и
исследования. М.-Л., 1951, с. 221.]. Их язык привлек внимание
советских востоковедов-лингвистов[См.: Боровков А.К. Лексика
среднеазиатского тефсира XII-XIII вв. М., 1963.].
Другие причины, связанные с формированием общенародного
берберского языка, находили выражение в "еретических" течениях
Северной Африки, сторонники которых в средние века хотели перевести
Коран на берберский язык[См.: Чураков М.В. Берберы и арабы в
этнической истории Алжира. - Советская этнография, 1955, № 1, с. 87.].
Появились переводы Корана и на такие языки, как малайский,
яванский, урду, причем обычно эти переводы были буквальными,
написанными под строками подлинника. В XIX веке переводы Корана стали
печататься и латинским шрифтом типографским способом. Таков, например,
уже называвшийся нами Коран, изданный в Аллахабаде в 1844 году в
переводе и с многочисленными примечаниями и другими шиитскими
материалами маулави Абдул Кадира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104