Вызвав немало подражаний, книга Гейгера направила изыскания в
этой области в сторону одностороннего выпячивания истории еврейского
народа, изображаемого творческим, "богоизбранным" народом в ущерб
арабам, якобы лишь пассивно воспринимающим, а порой даже искажающим то
ценное, что им перепадет. Вот название лишь нескольких немецких работ,
уже из заголовков которых можно судить, о чем в них идет речь: Г.Ф.
Герок. "Versuch einer Darstellung der Christologie des Koran" ("Опыт
восстановления христологии Корана". Гамбург и Гота, 1839); Г.
Гиpшфeльд."Judische Elemente im Koran" ("Иудейские элементы в Коране".
Лейпциг, 1886); Й. Яспис. "Koran und Bibel. Ein comporativer Versuch"
("Коран и Библия. Компаративистский опыт". Лейпциг, 1905); В. Эйкманн.
"Die Angelologie und Damonologie des Korans im Vergleich zu der Engel
und Geisterlehre der Heiligen Schrift" ("Ангелология и демонология
Корана в сравнении с учением об ангелах и духах священного писания".
Нью-Йорк - Лейпциг, 1908); В. Рудольф. "Die Abhangigkeit des Qorans
vom Judenthum und Christenthum" ("Зависимость Корана от иудаизма и
христианства". Штутгарт, 1922). Добавим лишь, что даже столь известный
ориенталист и семитолог, как Ю. Вельхаузен (1844-1918), шесть выпусков
своего труда, посвященного истории Аравии в период до, во время и
после возникновения ислама, объединил под названием "Skizzen und
Vorarbeiten" ("Наброски и подготовительные работы". Берлин,
1884-1889), поскольку для него, как правильно заметил академик
Бартольд, "изучение арабов было только средством для лучшего понимания
истории ветхозаветных евреев"[Бартольд В.В. Сочинения, т. 6, с. 282.].
Справедливость требует отметить, что весьма долгому господству
таких взглядов и методов изучения в известной мере способствовало
негативное отношение духовных кругов стран, где распространен ислам, к
доисламскому периоду их истории, который рассматривался ими как время
джахилийи, варварства, язычества, невежества. На этой почве даже
разыгрывались любопытные истории.
Вот свидетельство выдающегося датского исследователя Дитлефа
Нильсена, относящееся ко второй половине 30-х годов нашего столетия:
"Однажды, будучи в Иерусалиме, я решил измерить и сфотографировать
священную скалу, высящуюся на месте древнего храма и составляющую
теперь святая святых в мечети Омара. "Гяурам" запрещен доступ сюда, и
я сделал попытку добиться разрешения духовного начальства. Я был
допущен к аудиенции у великого муфтия и отправился на нее с альбомом
иллюстраций к древнеарабской культуре. Великий муфтий был настроен
весьма националистически, и я указывал ему, какие великолепные здания
и монументы создали его праотцы в древности. Изучение этих остатков
старины - добавил я - является моей специальностью.
Великий муфтий очень заинтересовался моим рассказом. Я получил
особое рекомендательное письмо и разрешение посетить Хеврон. Высокий
духовный сановник без устали расспрашивал меня о всех тех диковинных
вещах, которые я показывал ему в альбоме. В конце концов, пришлось
затронуть в разговоре вопрос о датировке древнеарабской культуры, и я
не мог скрыть от своего собеседника, что это была эпоха древнего
язычества.
- "Джахилийя", "язычество"! - в испуге вскричал великий муфтий и
с отвращением оттолкнул от себя альбом"[Нильсен Д. О древнеарабской
культуре и религии. - Вестник древней истории. 1938, № 3, с. 42.].
Нельзя не признать справедливым вывода, который тогда же сделал
датский ученый из столь неожиданно закончившейся встречи с великим
муфтием Иерусалима. "Вот в этой установке кроется причина того, что
позднейшую культуру ислама не связывают с древней языческой культурой
никакие традиционные узы и что у арабских авторов, в отличие от
авторов-классиков, отсутствует традиция. Арабы желали забыть свое
прошлое"[Там же.]. Здесь лишь последняя фраза вызывает возражение. Ибо
арабы почитали своих предков, воспевали их героические деяния. Даже в
Коране, например, в 105-й суре - "Слон" можно прочесть о том, что при
защите родной земли им помогали и чудесные силы природы. Но позднее,
стремясь подчинить все сферы жизни исламской идеологии, духовные круги
пытались вытравить из памяти народа страницы доисламского прошлого.
Однако, как мы увидим позднее, из этого мало что получилось. Ведь,
помимо всего прочего, это пришло в противоречие и с историей
посланников и пророков Аллаха, в цепи которых пророк Мухаммед был
последним. Среди предшествовавших ему были и такие, о которых у арабов
сохранилось много воспоминаний, занимательных рассказов.
Другое дело - и это, конечно, было хорошо известно Д. Нильсену, -
что легенду о джахилийи порой с корыстной целью использовали и
европейцы, в частности те, кто раскапывал археологические ценности и
вывозил их в музеи столиц Запада. Так произошло, например, в
Месопотамии, в Ираке, где для этой цели распространили слух о том, что
докопались якобы чуть ли не до самого ада, до джаханнам, откуда
показались какие-то белые головы, чудовища, от которых, чтобы не
случилось какого-либо несчастья, надо поскорее избавиться. Не случайно
английский археолог О.Г. Лэйярд (1817- 1894) из раскопанного им в
столице древней Ассирии "в первую очередь решил отправить два крылатых
чудовища - одного быка и одного льва, - два самых маленьких и в то же
время наиболее сохранившихся из найденных им человеко-львов и
человеко-быков... Лэйярд буквально не знал, куда деваться от забот, а
для арабов увоз "идолов" был настоящим праздником, феллахи Нильской
долины провожали останки своих царей, увозимые (другим археологом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104