Sayani. Saints of Islam. L., 1908, p. 9), Впрочем, как отмечалось в
печати, следует учитывать возможность искажения образа аль-Хаджжаджа в
произведениях периода правления халифов Аббасидов, когда по
политическим причинам были очернены многие из тех, кто служил династии
Омейядов. При выяснении степени участия аль-Хаджжаджа в установлении
текста Корана важно учесть и то, что он происходил из хиджазского
племени сакиф, известного своими педагогами и грамотеями-писарями еще
в период возникновения ислама. "На заре VIII века н. э. появилась
идея, утверждающая, что только писари-сакифиты способны точно
записывать тексты Корана" (Blachere R. Introduction au Coran. P.,
1947, p. 75-76).]. До этого времени существенные разночтения могли
возникать также из-за того, что в древнем арабском письме не
указывались удвоения букв и, как правило, не ставились краткие и
долгие гласные, отчего не было ясно, в прошедшем или в настоящем
времени употреблен тот или иной глагол, и т. п. Более поздними
являются и заголовки глав Корана.
Составлен Коран на том арабском языке, который, как отметил
академик Крачковский, "мы называем "песенным", но (он) значительно
затемнен при письменной фиксации"[Коран. Перевод и комментарии И.Ю.
Крачковского, с. 663.]. Язык Корана во многом определил затем и
особенности арабского литературного языка, на котором в странах
Ближнего и Среднего Востока в течение веков были созданы многие
выдающиеся произведения науки и литературы. Впрочем, внедрение этой
"латыни" Востока порой сопровождалось принижением и подавлением
местных литературных языков и даже физическим истреблением их знатоков
и носителей. Это оставило тяжелый след в истории ряда народов[Примером
может служить судьба письменности, литературы и науки, созданных в
древнем Хорезме. Гениальный ученый и литератор Абу Рейхан Бируни писал
о действиях халифского военачальника Кутейбы ибн Муслима аль-Бахили
после захвата им Хорезма в 712 г.: "И уничтожил Кутейба людей, которые
хорошо знали хорезмийскую письменность, ведали их предания и обучали
[наукам], существовавшим у хорезмийцев, и подверг их всяким терзаниям,
и стали [эти предания] столь сокрытыми, что нельзя уже узнать в
точности, что [было с хорезмийцами даже] после возникновения ислама".
И еще отметил: "...после того, как Кутейба ибн Муслим аль-Бахили
погубил хорезмийских писцов, убил священнослужителей и сжег их книги и
свитки, хорезмийцы остались неграмотными и полагались в том, что им
было нужно, на память" (Бируни Абу Рейхан. Избранные произведения, т.
1, с. 48, 63).].
Для выяснения того, как вырабатывались канонический текст Корана
и его толкование, немалый интерес представляет также история практики
чтецов Корана. При малом развитии грамотности эта практика имела
огромное значение. Из-за несовершенства раннего хиджазского, или
куфического, письма чтец мог придавать различный оттенок и даже разный
смысл не только передаваемому на слух, но и прочитанному или
усвоенному на слух и передаваемому затем наизусть. К этому чтеца могли
побуждать личный вкус, пристрастие и антипатия, политическая или
религиозная ориентация близких ему людей. Принятое же чтение затем
оказывало влияние на последующее закрепление текста при проставлении в
нем диактрических значков и т. п. Безусловно заслуживает внимания
указание французского переводчика и интерпретатора Корана Режи Блашэра
(1900-1973) на то, что наука чтения "влияла на фиксацию текста
Корана"[Blachere R. Introduction au Coran, p. 102-103.]. Не случайно,
что и после установления канонического текста Корана разные чтения
этой книги продолжали существовать, хотя, правда, в основном уже как
формы декламации. К Х-XI векам установилось несколько "школ" такого
чтения; некоторые из них существуют и в наше время.
Самые древние из сохранившихся рукописей с текстами Корана
датируются концом VII или началом VIII века, то есть относятся ко
времени редакции, произведенной по поручению аль-Хаджжаджа. К ним
примыкает и так называемый османовский (точнее, зейдовско-османский)
список Корана, в течение столетий выдававшийся богословами за
первоначальный, с которого якобы списывались копии. Согласно преданию,
во время чтения именно этого списка халиф Осман был убит сторонниками
его преемника, халифа Али. Османский список уже имеет диактрические
значки (черточки, заменяющие, как обычно, в куфическом письме точки),
но в нем еще нет других над- и подстрочных знаков, принятых в
позднейшем арабском письме (хемза, медда, тешдид, сукун, краткие
гласные). Беспристрастное исследование списка показало, что он не мог
быть написан ранее конца первой четверти VIII века, или иначе, начала
II века хиджры, то есть спустя полстолетия после смерти халифа Османа.
Относительно же "священной крови халифа Османа", будто бы обагрившей
этот список, исследовавший его арабист А.Ф. Шебунин (1867-1937) писал:
"Может быть, давно прежде было меньше крови, чем теперь; может быть,
кровяные пятна подвергались такой же реставрации, какой... подвергался
и текст, - теперь про это мы утвердительно ничего не можем сказать, но
одно несомненно, что давно или недавно, но те пятна, которые мы видим
теперь, намазаны не случайно, а нарочно, и обман произведен так грубо,
что сам себя выдает. Кровь находится почти на всех корешках и с них
расплывается уже более или менее далеко на середину листа. Но
расплывается она совершенно симметрично на каждом из смежных листов:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104