Ц Она отступила, пропуская меня и жестом приглашая пройти в
гостиную.
В отличие от дома Гамильтонов, здесь гостиная не была захламлена, мебель
выглядела новее и была подобрана с большим вкусом, не было бесконечных с
алфеточек и заставленных безделушками столиков. Телевизора тоже не был
о. Я остановился посреди комнаты, в которой никого не было, и спросил:
Ц Ваш дедушка дома? Ц “Нет, они не увезли его с собой, Ц мысленно тверди
л я себе. Ц Наверное, они избили его, и он лежит наверху в кровати, может бы
ть, даже еще не пришел в сознание”.
Но она медлила с ответом и вместо этого предложила:
Ц Пожалуйста, присядьте.
Я опустился в кресло, она присела на диван, сдвинув колени и слегка развед
я внизу под углом ноги в туфлях без каблуков. Она взглянула на меня и скорб
но-торжественным тоном сказала:
Ц Мой дедушка умер, мистер Стендиш.
Ц Умер Ц Я тут же вскочил на ноги, хотя совершенно не представлял себе, к
уда намерен ринуться. Ц После посещения Джеффри и Бена?
Ц Его убили, Ц сказала она. Девушка произнесла это бесцветным голосом,
безо всяких эмоций. Она как-то отрешенно взирала на меня, видимо, еще не ус
пела осознать случившееся.
Мне следовало догадаться, что за ее внешним бесстрастием и спокойствием
кроется отчаянное стремление не потерять самообладание. Я это понимал, н
о сам был настолько потрясен и подавлен своими собственными проблемами,
что не сумел быстро переключиться на чужую беду. Поэтому я позволил себе
самое худшее, что можно только себе представить в подобной ситуации, Ц я
спросил ее, как это произошло.
Вначале с ней было все в порядке, и она стала рассказывать:
Ц Сегодня утром мне нужно было отлучиться в магазин, у нас кончилось мас
ло. Вы знаете, сегодня все с утра не работает из-за похо... из-за Чака Гамильт
она. Поэтому я ушла... около девяти. Вернувшись минут через двадцать, я не на
шла дедушку внизу, где оставила его, уходя. Я окликнула его, но он не ответи
л, поэтому я пошла...
Она умолкла и закрыла глаза, сжатые в кулаки руки покоились на коленях; он
а словно окаменела, казалось, достаточно слегка ее толкнуть, и она упадет
с дивана на пол, не меняя позы.
С опозданием я понял, что натворил. Я все еще стоял и теперь робко приблизи
лся к ней, говоря:
Ц Вам не надо было все это рассказывать. Я сожалею, мне не следовало...
Ц Все в порядке, Ц сказала она, не открывая глаз, и повторила:
Ц Все в порядке... Я расскажу вам. Я хочу вам рассказать.
Я понял, что, рассказывая, она постигает реальность свершившегося, и что, н
ачав, она уже должна дойти до конца.
Наконец она открыла глаза, но смотрела не на меня. Скорее, сквозь меня, в ок
но, откуда видна была каменная альпийская горка.
Ц Я поднялась наверх, Ц сказала она. Ее голос оставался таким же бесцве
тным, лишенным эмоций. Ц Он лежал на своей кровати. Он был убит, и револьве
р валялся на полу рядом с кроватью. Полиция считает, что это был тот же рев
ольвер, из которого убили Гамильтона.
Ц И это случилось, пока вы ходили в магазин?
Ц Да. Когда я уходила, он был жив. Мы говорили с ним о вас. Он был жив и еще по
шутил, говоря, что я позволила маслу убежать, и я пошла в магазин... Он был жи
в, когда я уходила...
Ц Постойте! Постойте! Ц Я бросился к ней, упал на одно колено и взял ее ру
ки в свои. Она сидела слегка откинув голову назад и говорила отрывисто, с т
рудом, голос то и дело срывался. Я пытался согреть ее руки, холодные и безж
изненные. Ц Подождите! Ц закричал я, пытаясь прервать поток ее слов. Она
вздрогнула, замолчала, ее взгляд остановился на мне. И она разрыдалась.
Я сел на диван рядом с ней, обхватив ее за плечи, и она доверчиво прижалась
ко мне. Она плакала навзрыд, тело ее отчаянно сотрясалось от горя и отчаян
ия. Невыносимо было сознавать при этом полное свое бессилие помочь ей че
м-то или облегчить страдания. Я проклинал себя за идиотские вопросы, кото
рые и послужили причиной истерики. Она неизбежно должна была рано или по
здно осознать случившееся, но из-за меня это произошло раньше, чем хотело
сь бы, и потому ее реакция была столь болезненной.
Не знаю, сколько прошло времени, но постепенно ее рыдания стихли, казалос
ь, она окончательно обессилела и не могла уже говорить, а только отчаянно
ловила ртом воздух. Я продолжал сжимать в объятиях ее изящную, нежную фиг
урку, такую хрупкую, что казалось, она рассыплется под давлением горя, не в
ыдержит такого напряжения. В какой-то момент я попробовал высвободить е
е из своих объятий, но она воспротивилась этому, вцепилась в меня еще креп
че, и мы просидели так еще некоторое время, пока она не устала и не отпусти
ла меня. Я поднялся, все еще поддерживая ее одной рукой, и осторожно положи
л на диван. Ее лицо распухло и покраснело от слез, но не лишилось очаровани
я. Да, теперь она выглядела старше. И необычайно чувственно-привлекатель
ной. Однако эта чувственность была отнюдь не безобидной: внезапно я почу
вствовал пробудившуюся во мне нежность. И желание.
Я испытывал острое чувство вины перед ней: сначала из-за своей вопиющей б
естактности, а теперь еще и из-за пробудившегося во мне желания. Я хотел з
агладить свою вину, сделать ей что-нибудь приятное и поэтому спросил:
Ц Не хотите кофе?
Ц Нет, Ц прошептала она. Ц Пожалуйста. Ц Она уткнулась лицом в спинку
дивана.
Я растерянно осмотрелся вокруг.
Ц Я приду попозже, Ц сказал я. Ц Завтра или как-нибудь еще.
Ц Нет, Ц прошептала она так тихо, что я едва расслышал. Ц Пожалуйста, ос
таньтесь.
Вот я и остался. Я сел в кресло, стоявшее в углу гостиной, и не сводил с нее г
лаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75