Но получив в глаз, смирился и он.
Вся операция заняла не больше часа. После этого воров от нас пе-
ревели - наверно, на следующий объект, в соседнюю камеру.
С некоторыми из них я потом встречался - в этапах, в Карго-
польлаге. Они были мне интересны. Я присматривался и прислушивал-
ся - и со временем кое-что понял в "цветном народе", как они име-
новали себя. А еще называли себя - с гордостью - "босяки", "во-
ры", а также "урки", "жуковатые", "жуки-куки" - и "люди", о чем
уже сказано. Они делятся по рангам: самые авторитетные - "полно-
та", самые презираемые - "порчаки", т.е., воры с подпорченной ре-

- 124 -

путацией.***) Есть еще "полуцвет" - приблатненные, но не всем
критериям отвечающие. А есть и "суки". Сука - существо презирае-
мое и ненавидимое законными ворами. Он ссучился, т.е., изменил
воровскому закону и пошел в услужение лагерному начальству: сог-
ласен быть комендантом зоны, заведовать буром - бараком усиленно-
го режима, внутрилагерной тюрьмой; даже дневальным у "кума", опе-
руполномоченного, согласен стать!.. Война между ворами и суками
шла в прямом смысле не на жизнь, а на смерть. Пользуясь этим, ад-
министрация иногда нарочно сводила их вместе и тем провоцировала
кровавые побоища - чтобы проредить ряды и тех, и других: ведь су-
ки были очень ненадежными и опасными союзниками. О "перековке"
никто никогда всерьез не говорил и не думал. По образу мыслей и
действий суки оставались такими же уголовниками, как законные во-
ры, но не были связаны моральными обязательствами, которые - хотя
бы формально! - накладывает "закон" на честного вора Ъ.(частое сло-
восочетание; для блатных оно не звучит смешно). Честный вор не
должен иметь с ссученным никакого дела. Если он, даже по незна-
нию, с сукой похавает, т.е., поест, то сам будет считаться ссу-
ченным. Что ж, и в мире нормальных людей незнание закона не слу-
жит смягчающим обстоятельством.
Воры не очень уважают убийц, "мокрушников".****) Объясняется
это не природным добродушием, которого у блатных сроду не води-
лось. Просто не хочется лишних осложнений с милицией. А одна из
самых уважаемых воровских профессий это ширмачи (или шипачи),
т.е., карманники. Их ремесло требует многих качеств: высокой тех-
ники, сметливости, небоязни риска.
Терпеть не могут блатные хулиганов с их бессмысленными
жестокими драками. Сами воры между собой решают споры на толкови-

- 125 -

щах, которые я уподобил бы, пожалуй, закрытым партсобраниям.
Убить вора можно только по приговору воровского суда.
Друг к другу настоящие босяки относятся с подчеркнутым ува-
жением. Никаких "Петек", "Сашек", "Колек" и в помине нет. А есть,
уважительно и ласково, Петро, Шурик или Сашок, Никола. Иван всег-
да Иван, а не Ванька (часто - Иван-дурак; эта кличка, как и у ге-
роя сказок вовсе не свидетельствует о нехватке ума). Степан всег-
да Степан, а вот Сергей - Серега, Алексей - Лёха, Леонид - Ленчик
и т.д. Я встречал Леву-жида и двух Володь-жидов; эта кличка также
не означает дискриминации. Антисемитизма в воровском мире нет,
каждого судят по заслугам.
Правда, когда нас на Красной Пресне выводили на прогулку -
из-за невыносимой духоты по нескольку камер сразу ( в камерах
каждый день случались обмороки) - так вот, увидев мою еврейскую
физиономию во время прогулки, молоденький блатарь сидевший со
своими метрах в тридцати от нас, принялся молча дразнить меня.
Без слов, одной мимикой он ухитрялся совершенно отчетливо прокар-
тавить:
- Ой, Абрам Моисеевич! Ви-таки попали?! Что ви говорите! Ка-
кой кошмар!
Но это не по злобе, а так, для забавы. Многие из воров
по-настоящему артистичны - что, впрочем, не делает их лучше ни на
копейку.
Я бы долго мог рассуждать на воровские темы, но случай еще
представится.
А сейчас продолжу историю своей жизни на Красной Пресне.
После того, как воры во главе с Лехой удалились с добычей,
нас тоже перевели в другую камеру. Там меня ожидала приятная

- 126 -

встреча с Юркой Михайловым, моим однодельцем, и Сашей Александро-
вым, с которым мы подружились в Церкви. (Его фамилия почему-то
произносилась с ударением на последнем слоге, Александров; так же
непривычно, как Всеволод Иванов.)
Юрка и Саша немедленно согнали на пол какого-то латыша и я,
с легкими угрызениями совести, лег на его место.
У Саши правая рука была на перевязи: оказалось, подрался с
ворами и ему сделали "прививку" - т.е., черканули ножом по руке.
До войны он был инженером; воевал, попал в финский плен и три ра-
за бежал из лагеря военнопленных. Каждый раз его ловили и наказы-
вали. Невысокий, но крепко сколоченный, лицом и фигурой похожий
на молодого Бонапарта, в финском лагере он доходил: был момент,
когда весил всего сорок килограммов. (А в московских тюрьмах наб-
рал прежний вес, из дому ему носили хорошие передачи).
После третьего побега финны решили больше не рисковать и из
лагеря перевели Александрова в тюрьму. Тогда он решился на хит-
рый, как ему казалось, ход: написал заявление, что готов пойти в
школу диверсантов. Забросят на советскую территорию, думал Саша,
и - терве-терве! По-русски сказать - привет!.. Но умные финны по-
нимали, что такой неутомимый беглец честно служить им не будет. В
школу диверсантов его не взяли, оставили в тюрьме - однако, заяв-
ление не уничтожили. А когда после конца войны военнопленных
возвращали на родину, вместе с Александровым советским властям
передали и его заявление - то ли по равнодушию, то ли по пакост-
ности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144