Но о себе. Закончив институт
Я снова начал курс д е с я т и л е т к и.
У р о к и мне на пользу не идут:
Я знай пою, как канарейка в клетке.
Веселые минуты есть и тут,
Но до того минуты эти редки,
Что с нетерпением ученика
Я п е р е м е н ы жду... Пардон - з в о нк а!

Аппетит приходит во время еды. За "Обозрением" последовало
продолжение "Истории государства Российского от Гостомысла и до
наших дней". У графа А.К.Толстого она начиналась: "Послушайте,
ребята, что вам расскажет дед," а у нас - "Послушайте, ребята, что
вам расскажет внук"... Внук рассказывал и про Рыцаря Революции:
С бородкой сатанинской,
С наганом на боку
Вельможный пан Дзержинский
С чекою начеку.
И про НЭП:
Разумного немало
Сулил нам этот план.
В кого она стреляла,
Разбойница Каплан!..
И про борьбу с оппозицией тоже было сказано:
Они хотели пленум,
Они хотели съезд,
Но их - под зад коленом!
А многих под арест.
А потом мы размахнулись на целый роман в стихах. Вообще-то нам
хотелось сочинить сценарий про московского паренька, похожего на
нас и по сходной причине попавшего в лагерь. Стали придумывать
сюжет. Обязательно в фильме должна была петься песня, которая
нравилась другу героя, лихому парню по имени Сашка Брусенцов.
(Песня эта - "Эх, дороги..." нравилась и нам.) Сашка должен был
бежать из лагеря, но... "выстрел грянул, ворон кружит - мой дружок
в бурьяне неживой лежит".+++++)
По техническим причинам сценарий написан не был. Да и роман в
стихах под тем же названием "Враг народа" остался неоконченным. А
из того, что было написано, в памяти остались только отдельные
строчки - рукопись не сохранилась.
Вот Славка - так мы его назвали в честь Батанина - попадает на
Лубянку. Он еще не верит, что это всерьез, упирается, спорит со
следователем:
А Славка избежал бы многих бедствий
И многих преждевременных морщин,
Когда бы знал, что нет причин без следствий,
Но следствие бывает без причин.
На стене тюремного сортира он читает граффити - подлинные, я их
уже приводил в главе "Постояльцы":
"Не верь им, Ивка!" "Сталин - гётверан".
А ниже - "Doctor Victor from Iran".
Вот Славка - уже в лагере - вспоминает любимые книжки своего
детства:
Теперь вы не найдете этих книг
И все о них забыли понемножку.
Уже не вылетает белый бриг
На вспененную волнами обложку
И брызги не кропят со всех сторон
Три слова: РОБЕРТ ЛЬЮИС СТИВЕНСОН...
Потом шли картинки из жизни советской Родины:
...Да, широка страна моя родная,
Но от Москвы до северных морей
Всё вышки, вышки, вышки лагерей.
Описывался и утренний бой кремлевских курантов -
... сигнал к разводу
Великому советскому народу.
Нарядчик просыпается в Кремле
И, добродушно шевеля усами,
Раскладывает карту на столе,
Утыканную пестрыми флажками.
То стройки коммунизма. Каждый флаг -
Минлаг, Речлаг, Озёрлаг, Песчанлаг...
А один отрывок мы с Миттой использовали в "Затерянном в
Сибири". В фильме это выглядело так (при монтаже сценка выпала):
"Лазарет жил своей спокойной жизнью. Студент Володя (его играл Женя
Миронов) читал вслух из своей тетрадки:
Да кто теперь перед законом чист?
В эпоху торжества социализма
Давно сидел бы Энгельс как троцкист,
А Маркс - за искажение марксизма.
Мне даже говорил один з/к,
Что лично видел их на ББК.
Там, якобы, прославленные патлы
Состригли им машинкой для лобков.
- Ну что, дождались коммунизма, падлы? -
Соседи попрекали стариков.
По сведеньям того же очевидца
Маркс от стыда пытался удавиться.
Слушателем был старик троцкист . Пожевав губами, он сказал:
- Зло. Очень зло, Володя... Но вообще-то да. Нельзя
отказать."
( К сведенью курящих: ББК - это Беломорско-Балтийский канал,
запечатленный на пачке "Беломора".)
Первыми слушателями наших сочинений были другие лагерные любители
изящной словесности - их нашлось не так уж мало. В ответ они
читали нам свое. Застенчивый полтавчанин Володя - перевод из
Есенина:
Николы нэ був я на Босфори...
Очкастый горьковчанин Женя - переведенную на феню поэму об Иване
Сусанине:
- Куда нас завел ты? Не видно ни зги!
- Идите себе, не ебите мозги...
Но настоящим поэтом - не версификатором, как мы - оказался
Алексей Николаевич Крюков.

ПРИМЕЧАНИЯ к гл.XVI
+) На нашей шахте работала телефонисткой и жена Якова
Самойловича, в прошлом видного партийного работника. Полина
Филипповна - крупная, красивая и приветливая - была до странности
похожа на Дзидру Риттенбергс, будущую жену Евгения Урбанского. А
его младший брат, электрослесарь Володя, не вышел статью ни в
отца, ни в Женю, что не помешало ему увести из под венца чужую
невесту - очень хорошенькую, кстати сказать.
На Инте любили и уважали все их семейство. Именем Евгения
Урбанского после его гибели назвали школу, где он учился. А вот
улицу назвать в честь него городские власти так и не решились:
несмотря на новые времена, лагерное прошлое отца перевесило
кинематографическую славу сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144