- А я и материться умею, - доверительно придвинулась Большачиха. Хотите, заматерюсь?
- Я верю, верю. Это дело нехитрое.
- А вы расскажите что-нибудь. Про шпионов.
- Ну, про шпионов, так про шпионов. Слушайте. Только потом не жалуйтесь.
Смех. Предусмотренный смех.
- Сегодня утром мне нужно было кое-что найти в книгах. Но какие-то шпионы написали туда одну только жвачку.
Смех. Теперь непредусмотренный. Оказалось, что их рассмешило слово "жвачка", - Витя с застенчивым удовольствием даже повторил вполголоса: "Жвачка".
- А тем временем шпион, который живет надо мной, начал чем-то грохотать, потом долбить одним пальцем "Похоронный марш" на пианино, а потом еще и залил меня водой.
Дети осторожно смеются с оттенком недоумения, но глазенки блестят заинтересованно.
- Вот. Решил я тогда съездить к вам, пошел на троллейбусную остановку, а шпион, который должен был меня везти, не хотел отрываться от домино, и народу на остановке скопилось видимо-невидимо, стоять пришлось долго-предолго. Наконец шпион смилостивился и подъехал к остановке, но не совсем, немножко не доехал. И вся толпа шпионов как кинется!
- Они тоже были шпионы? - восторженно спрашивает Большачиха.
- А кто же еще! И едем мы, едем, а шпионы, которые строили эту дорогу, так уложили асфальт, что нас то и дело на выбоине подбрасывает. А шпион, который ремонтировал троллейбус, какую-то гайку под полом не довертел - троллейбус и сломался.
Все хохочут.
- А я тоже шпионка? - восхищенно сияя глазищами, спросила Большачиха.
- Конечно. Вон ты как Витю треснула!
- Так он ведь тоже шпион?
- Конечно - иначе зачем бы он тебя стал позорить.
- А есть кто-нибудь не шпион?
- Нету. Мы все шпионы. Но среди шпионов есть еще свои шпионы (понимаете? - из шпионов шпионы!) - так они уже называются жидомасоны. Эти страшнее всех.
- А какие они?
- Этого никто не знает. Потому что никто их никогда не видел. А от этого еще страшней.
Шутка получилась тяжеловатая, но глазенки блестят радостно. И Сабуров внезапно ляпнул: "Все на свете делается по распоряжению невидимого начальства", - и чуть не покраснел. Он от одиночества скоро начнет проповедовать птицам небесным...
Сабуров порылся в карманах и отыскал несколько ирисок для Вити. Витя принял - без благодарности.
Мимо прошли девчушки лет семи-восьми, одна была хорошенькая кучерявенькая мулаточка.
- Я ее люблю за голову брать, - указал на нее Витя. - Пружинит.
И Сабуров тоже успел положить руку на ее упругую головенку. Она оглянулась без удивления, - привыкла, должно быть, - и улыбнулась с милой застенчивостью. Кажется, Макар Нагульнов мечтал, чтобы все нации перемешались, - все будут личиком приятно-смуглявые...
А потом появился хулиган Шевчук с загипсованной рукой на перевязи из серого бинта. И взгляд всегдашний - не то просительный, не то воспросительный.
- Что у тебя с рукой?
Наперебой спешат объяснить, что Шевчук залез за мячом дядьке в сад, а дядька трахнул его дрыном и сломал. Рассказывают без негодования, придерживаясь чисто фактической стороны: Шевчук залез, дядька сломал.
- Рехнулся он, что ли? Из-за мяча...
- Мы к нему и в прошлом году лазили за яблоками.
- Но не ломать же человеку руку! А вы что после этого? - Сабуров имел в виду интернатское начальство.
- Мы его опозорили. Мы пришли к его дому и стали кричать: дядька-дурак, дядька-дурак. Он выскочил, а мы убежали.
В конце коридора показался мальчуган, чем-то похожий на Шурку - это особенно царапает по сердцу, - крикнул: "Костя пришел!" - и скрылся. Почти все мальчишки, не прощаясь, бросились за ним. Костя - это был курсант. Сабуров услышал его командирский голос под окном: "Рассыпаться по трое, ура!" Многоголосое ответное "ура" покатилось к оврагу за интернатским двором.
Сабуров почувствовал укол ревности: здесь утирает слезы сирот фирма "Сабуров и сыновья".
- Ну что, Витя, проводить меня не хочешь? - неловко отделять одного от равноправного множества, но надо же как-то с ним побеседовать.
- Что-то ты давно к нам не заходил. Интересно праздники провел? - как бы между прочим спросил Сабуров.
- Интересно, - просто ответил Витя.
- Ну и где был, что видел?
- Ходили с пацанами везде. На концерте были в Горсаде. Артисты пьяных критиковали: смотрел я балет "Лебединое озеро", и вдруг вылезает с рожей бульдозера.
Витя рассмеялся. Сабуров постарался улыбнуться.
- Так ты бы и к нам заглянул. Чайку бы попили, книжку почитали.
- Я не люблю книжки. Я свободу люблю - ходить везде.
- Тебе, может, скучно у нас? - решился спросить Сабуров, кривой улыбкой стараясь облегчить Вите искренность ответа. Но Витя не нуждался в подобных утонченностях.
- Скучно, - очень просто кивнул он.
Помолчали.
- А я заметил, что от скуки теряешь ум и доброту, - с неожиданной философичностью произнес Витя. Сабуров удивленно взглянул на него, и Витя пояснил:
- Меня днем укусил муравей, но я его простил. А потом вечером от скуки вспомнил, взял старый кед, зажег и горячей резиной закапал муравьям выход из земли.
Снова помолчали.
- А у нас одного пацана, Гончарика, машина сбила. Он двадсончик нашел и скинулся с одним пацаном, у того пятнарик был, и побежали лимонада купить. Тот пацан проскочил, а Гончарика сбило. Он кричал: мамочка, мамочка. Потом в гробу у него такая коричневая лепешка была на щеке.
- Насмерть, что ли, сбило?!
- Ну. Не сразу, а он потом в больнице умер. Коричневая лепешка на щеке вот такая!
- И ты не боялся смотреть?
- А чего бояться? Я люблю мертвецов. Интересно.
Сабуров больше не мог вымолвить ни слова, - у него все нутро оцепенело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130