Сыграем свадьбу тихо, по-домашнему…
Джиллиан негодующе фыркнула: именно этого Катберт от нее и ждал. С тех пор, как он объяснил невесте, что ответственность с него не снимут до тех пор, пока заключение независимой экспертизы документально не подтвердит ущерб, нанесенный ценному оборудованию, молодая женщина просто-таки рвала и метала.
— Да даже у самого закоренелого бюрократа рука не поднимется взыскивать с тебя убытки! — бушевала она. — Ради всего святого, ты же весь город спас!
Катберт изобразил приличествующее случаю смирение, однако в глазах его по-прежнему плясали искристые смешинки. Какая она храбрая, какая задиристая; так и рвется в бой — защищать его от всех на свете недоброжелателей…
— Ну, по-моему, ты слегка преувеличиваешь!
— Нисколечко! — Джиллиан обвила руками его шею. — Ведь ты и меня спас!
— Причем несколько раз, — не преминул уточнить Катберт.
Всякий раз, путешествуя с нею вместе на машине, когда Джиллиан оказывалась за рулем, инженер содрогался от ужаса. Мысли ее проделывали тысячу миль в минуту, а взгляд не отрывался от роскошной последовательности «кадров» за окном, вместо того, чтобы следить за дорогой.
— Ты и сейчас меня спасаешь, — прошептала молодая женщина, привставая на цыпочки навстречу его губам. — Всякий раз спасаешь, когда даришь мне вот это… И вот это… И…
— Джиллиан…
Застонав, он рухнул на колени.
Молодая женщина опустилась на землю вместе с ним. Каждое прикосновение его рук и губ обладало магическим эффектом: грудь ее пронзали тысячи стрел, направленных самим Купидоном, не иначе. Что бы ни случилось, куда бы ни увела их Катбертова работа и ее съемки, этого подарка у нее никто и никогда не отнимет.
Позади них деловито стрекотала кинокамера. На противоположной стороне каньона руины медленно уходили под воду, погружаясь в долгий, беспробудный сон. Легкий ветерок гнал рябь по поверхности воды. А над ущельем, словно мимолетное дуновение, пронесся тихий, ласковый, исполненный блаженства вздох.
Эпилог
Шон Далтон подошел к зеркалу, подергал за концы косо завязанного галстука-бабочки и обреченно вздохнул.
— Женский заговор, вот что это такое, — подвел он итог. — Ну, и какого черта вам непременно надо, чтобы мы рядились в эти шутовские тряпки?
Лорина, его жена, не сдержала улыбки.
— Может быть, потому, что вас так приятно дразнить? А может быть, потому, что у нас, слабых женщин, просто голова идет кругом при виде таких разодетых франтов, — ласково поддразнила она. — Повернись-ка, я сама завяжу.
— Ладно тебе, солнышко, уж ты-то знаешь, что я неотразим в любой одежке, — усмехнулся Шон, послушно подставляя шею.
— Может, и так. — Лорина изо всех сил старалась сдержать улыбку, что было нелегко: ведь муж сомкнул объятия и притянул ее к себе. — Шон Далтон, сэр, прекратите немедленно, иначе я никогда с этим галстуком толком не справлюсь!
— Что прекратить? — невинно осведомился Шон — и звонко чмокнул жену в щеку.
Лорина тихонько вздохнула и склонила голову ему на плечо.
— Люблю тебя, — прошептала она.
— Попробовала бы только не любить! — проворчал Шон, зарываясь лицом в ее волосы. — От души надеюсь, что Катберт с Джиллиан будут хотя бы вполовину так же счастливы, как мы, солнышко мое.
— Только вполовину? — удивилась Лорина, откидываясь назад и улыбаясь мужу.
— Да сдается мне, что никто еще в мире не был и не будет так счастлив, — пояснил Шон и снова привлек жену к себе.
— Мама-папа!
Счастливые супруги, как по команде, оглянулись. Их маленький сынишка проснулся и встал на ножки, держась за прутья кроватки. Лорина погладила мужа по щеке, нагнулась и подхватила Билли на руки.
— Здравствуй, радость моя! — Она оглянулась на мужа. — А кроватка-то ему уже мала.
— Знаю, — вздохнул Шон. Он взъерошил темные кудри сынишки и улыбнулся жене. — Но просто рука не поднимается убрать ее в чулан!
— Ну, это ненадолго! — мило закраснелась Лорина, легонько касаясь ладонью живота. Серые глаза Шона потемнели.
— Лорина? Солнышко, ты серьезно?
— Ну да, — тихо подтвердила молодая женщина. Глаза ее сияли. — Я вчера была у врача.
У Шона сдавило горло. Ему захотелось сейчас же, немедленно, сказать жене, как много она для него значит, как она изменила его жизнь, но слова с языка не шли. Вместо того он снова привлек жену и сынишку к себе, к самому сердцу, и в который раз подумал, что такого везучего Далтона на свет еще не рождалось.
Элжернон Далтон тихонько вошел в спальню, закрыл дверь и загляделся на жену. Его Сондра, его темнокудрая красавица Сондра дожидалась его возвращения — да так и задремала в огромном плюшевом кресле с шитьем в руке. А шила она крохотный, словно на куклу, чепчик…
Сердце Элджи переполнилось нежностью. Он все пытался понять про себя, что он такого сделал, чтобы заслужить подобное счастье. В одном можно поручиться: такого везучего Далтона на свет еще не рождалось!
Сондра вздохнула, открыла глаза. Увидела Элджи — и лицо ее озарилось радостью.
— А, вот и ты наконец! — прошептала она. — Я уж соскучилась.
Элджи улыбнулся, опустился на корточки рядом с женой, бережно отобрал шитье и завладел ее рукой.
— Да вот, ходил потолковать с Катбертом.
— Небось, рассказывал о кошмарах семейной жизни? — усмехнулась Сондра.
— Вроде того, — подмигнул Элджи. Лицо его омрачилось. — Он мне такого порассказал про эту «Плакальщицу»! Я-то, когда фильм смотрел, все думал: классно отснято, просто мороз по коже! А выходит, не зря! Так и вижу этого психованного старикана, который тридцать лет назад собственную жену порешил!
Сондра поднесла к губам руку мужа.
— Ужасно это, просто слов нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81