Неудивительно, что Джонас, непосредственный Катбертов начальник, не спешил ввязываться в это предприятие очертя голову. Однако при таких темпах сам ремонт займет, чего доброго, не три недели, а все три года.
А завтра главному инженеру предстояло встретиться с целой коалицией: тут и представители сельскохозяйственной лиги, и сторонники защиты окружающей среды, и представители рекреационных центров, и бизнесмены, и вожди индейских кланов. Им-то и придется объяснять необходимость задержки, ведь окончательное решение еще не принято…
А нынче вечером…
Нынче вечером! Катберт Далтон все гадал про себя, успешно ли прошли съемки, удалось ли Джиллиан и ее ребятам справиться с подъемным устройством его конструкции, и встретится ли он с нею снова в кафе «Три ковбоя»?
Со вчерашнего дня Катберт с нею не виделся, лишь обменялся несколькими словами с утра пораньше, когда документалистка позвонила насчет допуска в каньон. Однако стоило зажмуриться — и перед его внутренним взором вновь вставало озорное личико в обрамлении буйных рыжих кудрей… И огромные фиалковые глаза, в которых так и плясали лукавые смешинки, пока он честно пытался объяснить элементарные законы физики… Воспоминание о том, как давеча он отклонил предложение Джиллиан поужинать вместе, изводило Катберта все сильнее, точно ржавый гвоздь, засевший в ботинке. И чем больше он о том думал, тем отчетливее досада перерастала в неуемное желание, чтобы не сказать — в вожделение. А вместе с желанием накатывал приступ отвращения к самому себе, — ну, мыслимо ли идти на поводу у собственных фантазий? У кого не далее как вчера утром в глазах помутилось от ревности при виде того, как Чарли Донован обхаживает да очаровывает Джиллиан?
Катберт раздраженно пнул бетонный парапет.
Да что такого есть в этой женщине? Как это ей удалось задеть его за живое, чтобы теперь он места себе не находил? Словно зуд от комариного укуса, только в десять раз докучливее!
В последний раз окинув взглядом каньон, Катберт Далтон зашагал назад, к административному зданию, чтобы с новыми силами, вооружившись формулой Вестергаарда добавочной массы, взяться за расчеты сжимаемых и несжимаемых жидкостей. Вот в этом, по крайней мере, он разбирался.
По счастью, даже не подозревая о том, что стала объектом столь оживленных дискуссий и столь бурного раздражения, Джиллиан благополучно загрузила оборудование и коллег по машинам, едва над каньоном сгустились сумерки и темная тень пеленою одела реку и скалы.
На протяжении большей части пути до города молодая женщина довольно мурлыкала себе под нос развеселый мотивчик. Отличный выдался денек, целых шесть часов яркого солнечного света! И ведь все равно для съемок в пещере понадобилось искусственное освещение! Втащив наверх длинные, извивающиеся, точно змеи, кабели, она, Робби и Рут разместили прожекторы, а Труди, согнувшись в три погибели, кое-как протискивалась в узкие двери и снимала внутренний интерьер. Негритянку даже удалось уломать спуститься в круглый каменный колодец, что некогда служил кивой — так у индейцев назывались ритуальные помещения. А Джереми обеспечил первоклассный рассказ про тайные обряды, что встарь вершились под землей, — причем проникнуть в колодец-киву возможно было только через узкое отверстие в крыше. Молодой женщине просто-таки не терпелось поскорее добраться до мотеля, проглядеть отснятый за день материал и прослушать магнитофонные записи.
Только об одном приходилось пожалеть: ветер упорно не желал сотрудничать. Подул где-то с полчаса и стих, так и не породив нездешних завываний и стонов, которые ей так отчаянно хотелось записать на пленку. Ну, да ладно! То, что уже отснято, — эпизоды с появлением деревни из воды, и радуга, и сегодняшний метраж, — сущий подарок судьбы! Первоклассный материал, да и только!
Едва добравшись до мотеля, Кларенс сослался на усталость и ретировался в номер. Робби и Рут оккупировали «Блейзер» и помчались в ближайший «Мак-Дональдс» милях в тридцати семи от Санто-Беньо.
А Джиллиан и Труди взялись разбираться с дневными «потоками», — так на живописном жаргоне киношников именовался текущий съемочный материал. Переодевшись в удобные шорты и футболки, они отнесли кассеты в номер Джиллиан, оставили дверь полуоткрытой, — чтобы вечерний ветерок задувал, — и уселись, скрестив ноги, прямо на полу. Вместе просматривали они метраж, отснятый за день, снова и снова прокручивая одну и ту же запись, занося в журнал всю необходимую информацию, особо помечая те кадры, где особенно удался контраст света и тени. Позже Джиллиан собиралась перенести ценные сведения в свой личный съемочный дневник. Сложная система каталогизации, изобретенная ею же самой, позволяла документалистке впоследствии с легкостью находить нужные эпизоды и кадры, когда приходил черед преобразовывать «сырой» материал в законченную последовательность визуальных образов.
В ходе съемок эта фаза считалась одной из самых важных. Каждый вечер Джиллиан на несколько часов выходила из роли автора и режиссера и, превращаясь в придирчивого критика, внимательно сопоставляла отснятые кадры с первоначальным замыслом. И зачастую одно совершенно не походило на другое. Если и впрямь не удавалось передать нужный настрой, всю гамму задуманных ощущений, Джиллиан приходилось переснимать материал заново или, может быть, менять концепцию эпизода.
— Вот оно! Паузу, быстро! — Джиллиан наклонилась к самому экрану, чтобы разобрать номер кадра. — Этот стоп-кадр я использую на художественный фон, как только пойдет легенда о Плакальщице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81