Сняв с плеча бесчисленные петли проводов и кабелей, Джиллиан собралась было расположиться под защитой полуразрушенной каменной стены, но Катберт ухватил документалистку за локоть.
— Лучше углубиться в пещеру, подальше от лестницы.
Радуясь возможности возвести между собою и возможностью превратиться в жаркое как можно больше каменных преград, Джиллиан осторожно обошла обвалившуюся стену и нырнула под низкую притолоку, тотчас же погрузившись в непроглядную, чернильно-черную тьму.
Катберт последовал за нею, но не спеша, осторожно выбирая путь среди обломков сланца, дожидаясь, чтобы глаза привыкли к полумраку пещеры.
— Сюда, в глубину!
Голос ее, эхом отразившийся от каменных завалов, манил и звал за собой. Еще несколько шагов — и стены сомкнулись. А своды опустились совсем низко, так, что Катберт дважды ощутимо стукнулся головой. Единственным источником света служили непредсказуемые, слепяще-яркие вспышки в узких проемах окон. Даже спустя три дня, проведенные под палящим солнцем, деревня, проспавшая десять лет под водой, пахла сыростью и тлением.
— Вот эта комната недурно сохранилась, — радостно объявила Джиллиан. Катберт послушно согнулся в три погибели, проходя под низкой притолокой, — и оказался в небольшом, тесном, но по-своему уютном помещении.
Эта комнатушка пряталась в самой глубине пещеры, под низким выступом. Одно-единственное узкое оконце выходило на каньон. Сделав шаг вперед, Катберт споткнулся и едва не свалился прямехонько в правильное прямоугольное углубление в каменном полу. Это импровизированное «корыто» наводило на мысль об исконном предназначении комнаты. Должно быть, здесь размещалась кухня или кладовая, догадался Далтон. Здесь индейцы зуни размалывали зерно в муку, здесь хранили свои немудреные запасы.
Осторожно пригибаясь, Катберт наощупь двинулся вдоль стены, пока не различил в темноте бледный овал лица Джиллиан.
— А ты, случайно, фонарика с собой не захватила? — поинтересовался он.
— Захватила, и даже не один, но в данный момент все они покоятся в недрах моего рюкзака, который лежит себе на земле в нескольких футах от лестницы. — Молодая женщина с надеждой подняла взгляд. — А ты, часом, не взял с собой чего-нибудь пожевать?
— Увы мне! — Катберт присел с нею рядом, устало прислонился к стене. — А регулярно питаться ты не пробовала?
— На выездных съемках на обеды да ужины вечно времени не хватает. — Джиллиан на мгновение задумалась. — Впрочем, дома — тоже. Если честно, в моей шкале жизненных ценностей еда где-то в самом низу.
— Кроме, разве, тех минут, когда ты работать не можешь, — подсказал Далтон.
В сумеречной темноте яркой белизной блеснули ее зубки, — молодая женщина улыбнулась.
— Да, особенно в такие минуты. Вот почему я держу в штате такого разгильдяя как Робби. Он-то никогда не забудет заказать пиццу или сбегать за хот-догами.
— Так, для справки: а в какой валюте ты ему платишь? В серебряных кольцах для носа?
— И в них тоже. И еще — индивидуальным инструктажем во всем, что касается документальной съемки. Ты, небось, на его видок купился? А внешность, между прочим, обманчива. Робби с отличием закончил калифорнийский университет Хьюстона по классу кинематографии, сейчас — там же в магистратуре.
— Мог бы для разнообразия прослушать курс по профессиональному имиджу, — проворчал Катберт, вытягивая ноги.
— Многим это бы не помешало. Вот взять, например, тебя. Когда я впервые тебя увидела, — в потертых джинсах и соломенной ковбойской шляпе, — мне и в голову не пришло, что я имею дело с главным инженером.
— Ты имеешь в виду тот день, когда с утеса съехала? Надо сказать, что и твоя внешность тоже изрядно вводила в заблуждение. Любой бы счел тебя легкомысленной богемной натурой со склонностью витать в облаках.
— Во-первых, ни с какого утеса я не съезжала. Это несчастный случай, а не промах неумелого водителя. Во-вторых, если мне не изменяет память, именно такой богемной особой ты меня и счел.
Вот теперь разговор принял именно тот оборот, когда уместно было сообщить Джиллиан, что, возможно, этот несчастный случай был подстроен. А Катберт к тому и вел. За тоном его, нарочито небрежным, скрывался тонкий замысел: инженер заранее просчитал каждую фразу, каждую реплику. Ему ужасно не хотелось испугать Джиллиан, чтобы в глазах у нее снова возникло это загнанное, отчаянное выражение. Не то, чтобы сейчас Далтон смог бы увидеть эти огромные фиалковые глаза, но он отчетливо помнил прошлый вечер и ее искаженное мукой лицо.
Но едва инженер открыл рот, собираясь рассказать ей о зарубках на камне, когда сама природа свершила то, чего он усиленно пытался избежать. Оглушительный раскат грома перепугал его спутницу едва ли не насмерть.
Небо словно раскололось. У самого окна вспыхнула, рассыпаясь искрами, ослепительно-яркая молния. Тесная комнатушка озарилась мертвенно-белым светом. Джиллиан взвизгнула не хуже баньши и весьма убедительно изобразила барсука, попытавшись зарыться в Катбертову рубашку.
Далтон обнял молодую женщину за плечи, успокаивая, поглаживая по спине, чуть заметно морщась, когда локоть ее, точно бурав, впился ему в бедро. Гулкий раскат гром прогрохотал в скалах — и угас где-то вдали. И Катберт ободряюще похлопал спутницу по плечу: дескать, все, отбой.
— Все в порядке, Джиллиан, все в порядке…
— Это ты теперь так говоришь! — пробормотала она невнятно, по-прежнему зарываясь лицом в его рубашку. — А минуту назад поминал про двадцать миллионов ампер!
— Двадцать тысяч.
— Да сколько бы ни было!
Возможно, Катберт со временем и убедил бы ее оторваться от спасительной рубашки, если бы в это самое мгновение не хлынул дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81