Старое судно, требует большого ремонта, его коммерческая стоимость невысока…— Папа! Какая коммерческая стоимость! Ты что, не понимаешь? «Верещагино» же для меня… для нас… — это все! — воскликнул Леша.— Мой брат, как всегда, сентиментален. А меня волнует другое. Какую долю в нашем семейном бизнесе ты выделишь мне? — хмыкнул Костя.Самойлов посмотрел на старшего сына:— А почему я должен тебе что-то выделять? Чем ты это заслужил?— Твоя позиция мне понятна. Спорить не буду — времени нет. Можно, я быстро задам тебе один вопрос, раз ты уже рассказал самое важное?— Ну, что тебе? — сказал раздраженно Самойлов.— Ничего особенного! Ключи от машины. Мне нужна машина на вечер. Срочно, — грубо ответил Костя.Самойлов всплеснул руками:— Замечательно! Мой младший сын сейчас будет рассуждать об абстрактных идеалах, а старший поедет развлекаться! О Боже! И с кем я собираюсь строить семейный бизнес!Встав, он достал из шкафчика бутылку, быстро налил в рюмку и выпил. Сыновья хором воскликнули:— Папа, не пей!!!— Не указывайте мне, что делать. Вы меня расстроили, — огрызнулся Самойлов.— Отец, я тебе обещаю, что мы обо всем поговорим детально. Но позже. Сегодня я занят, — сказал Костя.— А, иди! Вернее, езжай! — махнул рукой Самойлов.И достав ключи из кармана, бросил их Косте. Костя поймал желанные ключи и быстро направился к выходу, говоря на ходу:— Спасибо, пап! Пока, Лешка!— Давай, давай, уходи. — Самойлов потянулся за второй рюмкой.— Папа, подожди. Скажи мне, как ты мог отдать «Верещагино»? — спросил Леша.— Алеша, ну что ты заладил: как ты мог, как ты мог? Как попугай, ей-богу, — устало отозвался Самойлов.— Но я, правда, не могу понять, как ты мог уступить «Верещагино»! Мы ведь столько с тобой об этом говорили! Ты же сам говорил: «Верещагино» — это вопрос принципа.Самойлов развел руками:— Видишь ли, сынок, для моего бывшего партнера Буравина «Верещагине» — это тоже вопрос принципа.— Значит, его принципы сильнее? Ты ему уступил? — с вызовом спросил Леша.— А ты жестокий, Алешка! — сник Самойлов.— Папа, извини, я не хотел тебе сделать больно…— А-а-а! Больнее, чем есть, уже не будет! — Самойлов снова выпил. Алеша не препятствовал, он смотрел на отца с жалостью.— Ладно, папа, извини. Сегодня эту тему трогать не будем. Но… у меня к тебе тоже просьба.— Валяй!— Мне нужна квартира… Наша, — неловко начал Леша.— О-па! На всю жизнь? — съязвил Самойлов.— Не-а. На сегодня. На вечер, который может изменить всю мою жизнь. Я, конечно, понимаю, что моя просьба неуместна… — Леша опустил голову.— Да ладно! Что я, не понимаю, что ли? — вздохнул Самойлов.— Маша должна прийти… — тихо объяснил Леша.— Понял, понял… Я найду, куда уйти ночевать.— Папа, точно? Тебе есть куда пойти? — уточнил Леша.— Конечно! Ты что, думаешь, я совсем никому не нужен? — гордо ответил Самойлов. * * * К Маше в комнату заглянул Сан Саныч:— Можно к тебе, внучка?— Конечно, Сан Саныч, зачем спрашиваете? — улыбнулась Маша.— Мало ли… Может, не в настроении беседовать… — предположил он, но Маша развеяла его страхи:— Еще в каком настроении! Мне петь и плясать хочется! Сан Саныч, хочу рассказать вам кое-что по секрету!И она закружилась по комнате в танце. Сан Саныч наблюдал за ней с улыбкой:— Говори. Хранить секреты — это мое обычное занятие.— Не смейтесь! Этот секрет долго хранить не получится… Но… я не могу не поделиться… Меня всю просто переполняет!— И я даже догадываюсь почему. Вернее, из-за кого, — многозначительно подмигнул Сан Саныч.— Конечно! Алеша назначил мне свидание, — воскликнула Маша, и Сан Саныч, не понимая, переспросил:— Свидание? Так вы же видитесь ежедневно!— Нет, не такое… Вы понимаете… — Маша, смутившись, замолчала.— Понимаю, внучка. Особенное свидание. Маша прижала ладони к щекам:— А вы меня не осуждаете?— Что ты, маленькая. Я за тебя всей душой болею. И за Алешку тоже. Вы для меня — родные дети, — улыбнулся Сан Саныч.Маша спросила:— Сан Саныч, Алеша меня пригласил к себе вечером… Говорит, что готовит какой-то сюрприз. Как вы думаете, а я ему могу сюрприз приготовить?— Было бы здорово. А что ты хочешь сделать? — спросил он.Маша покачала головой:— Не знаю. Хочу с вами посоветоваться. Может быть, талисман какой-нибудь, а?Сан Саныч присел на край дивана, задумчиво теребя подбородок:— Ты у меня совета спрашиваешь как у моряка, правда?— Н-наверное. Конечно, как у моряка.Тогда слушай, внучка. Для моряка должен быть и талисман особый сделан, морской. Еще с давних пор, как только стали мужчины уходить надолго в море, женщины им дарили в путь обереги, сделанные своими руками.— А какие обереги, Сан Саныч? Я в этом не очень понимаю…Сан Саныч пояснил:— Любая вещь, изготовленная руками любимой, могла стать оберегом. Помнишь, как Шульженко пела про синий платочек? На войну провожали — платочки вышивали, кисеты. Я к тому, что частичка женской любви, которую носит при себе мужчина в разлуке, помогает ему преодолеть все трудности, все препятствия. Понимаешь?— Кажется, да… Если я Алеше вышью кисет, он будет частичкой меня и маленьким помощником… Но Алеша не курит! — вспомнила Маша.Сан Саныч заметил:— И слава Богу. Платки сейчас тоже, как ты знаешь, одноразовые. Вещи, которые нас окружают, меняются, но смысл, который мы в них закладываем, остается прежним. Главное — и воину, и моряку знать, что его любимая помнит и ждет. Тогда никакие бури ему не страшны.— Да, я понимаю. — И Маша обрадованно захлопала в ладоши. — Придумала! Придумала! Я только что придумала, какой подарок я сделаю Алеше!Сан Саныч, довольный тем, что ему удалось помочь Маше, вышел из комнаты. Маша же достала шкатулку с рукоделием. Постепенно из ниток, пуговиц, соломы и проволочек появилась куколка, морячок, со светло-желтыми волосами в бело-голубой ;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111