— Странно. На эпилепсию не похоже. И пульс — нормальный. Эй, Родь, что с вами?Смотритель лежал неподвижно.— А что с ним? Он помирает? — занервничал охранник.— Не знаю… пока ничего не знаю, — покачал головой врач.Достав из своего чемоданчика фонендоскоп, врач прослушал сердце смотрителя и озадаченно перевел взгляд на охранника. В дверях камеры появился Марукин:— Что, что здесь произошло?— Вот, этот ваш… наш… смотритель загибается, — отрапортовал охранник.— Или загибается, или это блестящая симуляция, — заметил врач.— Так надо его в изолятор определить, срочно! — глаза Марукина заблестели.— Зачем сразу в изолятор? Я сейчас проверю все показатели, приму решение… — отозвался врач.— А не затянется это ваше… принятие решения? — занервничал Марукин.— Я работаю максимально быстро, — заметил врач. Марукин настаивал:— Вы что, не понимаете? Если опасный преступник сейчас, во время следствия, скончается, сколько преступлений останутся нераскрытыми!Врач сухо возразил:— Я сейчас думаю о нем как о человеке, а не как о преступнике.— Так заберите его к себе в изолятор и там проверяйте! — потребовал Марукин.— Может быть, его с места трогать нельзя… — врач наклонился к смотрителю.В это время охранник подозвал к себе Марукина:— Юрий Аркадьич… я переживаю… может быть, это я чего в той передачке не доглядел?— Молчите, Вася! Молчите про передачку! А то полетит ваша голова! — прошипел Марукин.— Странно, — сказал врач. — Внешние проявления нехорошие, а давление и пульс в норме. Правда, я встречался со случаями… Это может быть как исключение из общих правил протекания болезни, так и убедительная симуляция.— Не похож он на симулянта, — хмыкнул Марукин.— А как вы это определяете? — врач усмехнулся.— Ну, не знаю…— Вот и я не знаю. Вернее, знаю вот что. Инъекция с глюкозой ему не помешает. Только поддержит.И риска никакого, — врач взял шприц, набрал лекарство и наклонился над смотрителем, — посмотрим на естественные реакции.Марукин наблюдал за этим, вытянув шею и затаив дыхание. Врач ввел лекарство в предплечье смотрителя, у того не дрогнул ни один мускул на лице.— Такой силы воли не бывает. Он не чувствует укола, — констатировал врач и поднялся с колен. Отойдя от лежащего смотрителя, он снял с себя очки и обратился к Марукину:— Кажется, вы правы. Его действительно лучше перевести в изолятор.— Ну, что я говорил! — Марукин повернулся к охраннику: — Живенько, живенько, зови помощников, давайте носилки…Охранник вышел из камеры и в дверях столкнулся со следователем, который воскликнул:— Что здесь происходит?— Вот, Родю плохо… — пояснил Марукин.— Собираемся в изолятор перенести… — добавил врач.Следователь скомандовал:— Отменяю изолятор! Тащите его ко мне в кабинет — там ему быстро полегчает!Разъяренный следователь буквально за шиворот затащил смотрителя, который охал, стонал, но шел на заплетающихся ногах. За ними следом вбежал Марукин. Следователь гремел:— Что, симулянт несчастный, цирковое представление решил здесь устроить? Мало было прошлых выходок?— Может, все-таки в изолятор? — робко настаивал Марукин.— Перебьется! Я сам его вылечу! — следователь обернулся к вбежавшему охраннику: — Наденьте на него наручники!Марукин удивленно наблюдал за происходящим:— В чем дело, Григорий Тимофеевич? Чего вы так на него разозлились?— Потому что я сейчас его к стенке прижму. Уже фактами!Смотритель открыл глаз и произнес слабым голосом:— Какими фактами, гражданин начальник?— Неопровержимыми. Нашел я твой тайничок, Михаил Макарыч. Й рюкзачок в том тайничке тоже нашел…Смотритель выпрямился на стуле:— Врешь. На понт берешь!— Вот тебе и полегчало, — язвительно заметил следователь. * * * Леша занимался в комнате последними приготовлениями: везде лежали лепестки роз, горела свеча, Леша отрыл бутылку красного вина и налил по нескольку капель в два бокала, стоящие на подносе. Услышав звук приближающихся шагов, Леша, не глядя, отозвался:— Это ты, любимая?Он обернулся, и на его лице отразились недоумение и обида, потому что он увидел незваную гостью — Катю.Катя широко улыбалась.— Катя, ты? Что ты здесь делаешь? — спросил Алеша.Катя, как ни в чем не бывало, поздоровалась:— Добрый день, Алешенька.— Что тебе здесь надо? И… как ты вошла? — продолжал Леша.— Ты сам оставил дверь открытой… Не заметил…— Да, это я сам. Но я… Я жду Машу!— Догадываюсь, что не меня. Но не беспокойся. Я на минутку! — заверила Катя.Леша смотрел прямо на нее:— Кости нет дома.— Я заметила. Одну минуту, я хочу поговорить с тобой.— Нет, только не сегодня, не сейчас, Катя, — взмолился Леша. — Я уже сказал: я жду Машу. Поэтому ни минуты, ни полминуты для разговоров с тобой у меня нет!Леша попытался потеснить Катю к выходу, она остановилась в дверях.— Не очень-то ты вежлив, Алешенька. А еще хотел, чтобы мы с Машей подружились.— Наверное, я был неправ. Я поторопился. Катя поспешно заговорила:— Что ты! Очень даже прав! Это я чувствую себя такой грубой, бестактной… но я… раскаиваюсь!Леша в этот момент был готов поверить чему угодно, и Катя, пользуясь минутным сомнением Алеши, снова прошла в глубь комнаты, взяла в руки бутылку с красным вином и, глядя на этикетку, воскликнула:— Ой, отлично. Я думаю, Маше понравится.— Да, но… Ты должна уйти.— Уйду, уйду, не беспокойся! Не стану же я вам мешать, в самом деле!С одним бокалом и бутылкой вина в руках Катя подошла к Алеше.— Хоть мы с тобой и расстались, Алеша, ты для меня всегда будешь… лучшим другом! А знаешь что, Алешка? Давай выпьем с тобой! На прощание! Простимся, так сказать, с прошлым, которое нас связывало. И пожелаем друг другу счастья в будущем с другими любимыми!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111