— Давай не будем принимать поспешных решений. С Буравиным ты еще помиришься. А твоя мама тоже имеет право на счастье.— Как ты не понимаешь! Для отца этот корабль — все! Смысл жизни! Он не переживет, если «Верещагино» достанется Буравину.— Переживет. Он у тебя настоящий мужик. Да и вы с Костей ему поможете! Но и ты не горячись раньше времени! — успокаивал друга Женя.— В конце концов, окончательного раздела имущества еще не состоялось, может быть, отцу удастся отвоевать у Буравина корабль?— Может быть. Но ты и меня пойми.— Прежде всего, я должен понять отца. Я иду домой, — решительно сказал Алеша.— А Маша? Вы будете после свадьбы жить у вас?— Нет, у нее. И не после свадьбы, а уже сейчас. И Алеша отправился к отцу. * * * Следователь активно занимался делом смотрителя, поэтому довольно часто допрашивал его. На очередном допросе смотритель возмутился:— Я не понимаю, гражданин следователь, чего вы от меня-то хотите? Сижу себе, никого не трогаю, жду суда.— Вот и жди! Можешь не сомневаться, решение суда будет справедливым! — заметил следователь. — Мало не покажется.— Так все ж в жизни относительно! Что есть «мало», что «много»? Один Бог только знает. Нам, смертным, не дано, — философски заметил смотритель.— Там тебе популярно объяснят, — пообещал следователь.— А ты меня на испуг не бери! Мы с детства пуганые! Мама моя, покойница, говорила: «От тюрьмы и от сумы, сыночек, не зарекайся!».— Вот ты туда по всем статьям и угодил. Рано мы с тобой распрощались.— А по-моему, в самый раз! До суда уж недолго ждать!— Ждать-то недолго, только я тебя еще по четырем статьям пущу, — сообщил следователь.— По каким это еще статьям? — удивился смотритель.— Похищение, по которому ты сейчас проходишь, — получается, не единственное твое преступление!— Неужели? И доказательства у тебя есть, гражданин начальник? — ехидно спросил смотритель.— Пока доказательств нет. Но будут.Вот когда будут, тогда и поговорим, — уверенно сказал смотритель. — Здорово ты это придумал: все грехи — и мои, и чужие — на меня повесить!— Тебе собственные грехи уже некуда вешать! А ты все за чужие беспокоишься! — заметил следователь.— Молодцы, ребята! Человек за решеткой, вали на него все, лишь бы план выполнить по раскрываемости.— Я носом землю буду рыть, а твою вину докажу! — пообещал следователь.— Смотри, нос не сломай! А то нюх потеряешь, из органов сразу попрут.! — мрачно сказал смотритель.— За меня не беспокойся. Лучше о себе подумай. Ты мне вот что скажи: что случилось с экспедицией, которая искала у нас в катакомбах старинное оружие и монеты?— С какой еще экспедицией? — недовольно переспросил смотритель. — Мало их, что ли, по катакомбам шарится?— С той самой, которая работала в наших краях в 1999 году.Смотритель напрягся.— Ну работала. А я-то здесь при чем?— Интересные были ребята в той экспедиции. Студенты в основном. Под руководством профессора Сомова трудились. И то, что находили в катакомбах, на черном рынке толкали.— Неужели? — усмехнулся смотритель.— Из той экспедиции домой вернулись все, кроме ее руководителя. Опять не вспоминаешь?— Нет, — зло отрезал смотритель.— Совсем у тебя память стала никуда! Ведь ты у них за экскурсовода был. Лучше тебя никто катакомбы не знает!— Это все домыслы, Григорий Тимофеевич, — с чувством произнес смотритель.— От домыслов до фактов — несколько шагов, Михаил Макарыч.— Ага. Может, и Янтарную комнату я тоже украл?И библиотеку Ивана Грозного? И сокровища Чингисхана? — возмутился смотритель.— Если докажем, и за Чингисхана ответишь! Надо будет, за все ответишь!— Кому надо-то? Тебе, гражданин начальник? — язвительно поинтересовался смотритель.— Не мне. Закону!— По закону я через неделю после суда попаду на зону — и адью! Ты меня никогда больше не увидишь! — сообщил смотритель.— Я тебя везде достану, понял? Хоть из-под земли!— Выслужиться хочешь? — иронично спросил смотритель.— Справедливости хочу, чтоб такие люди, как ты, нашу землю не поганили.— Не верю я в твои бескорыстные намерения! — засомневался смотритель.— А мне все равно. Только, я думаю, ты по-другому заговоришь, когда я разыщу твой тайник.А вот эта фраза произвела на смотрителя впечатление, его лицо перекосилось от ненависти.Натолкнувшись в очередной раз на сумку, которую принесли Полине сыновья, Буравин пошутил:— Полина! Ну долго мы еще будем спать на чемоданах? Почему ты не распаковываешь эту сумку?— Не знаю. Мне кажется, как только я расставлю все по полочкам, сразу все и кончится, — поделилась своими ощущениями Полина.— Не понимаю.— Витя, пожалуйста, не торопи меня! Давай сначала решим все проблемы с Таисией и Борей, и я сразу эти вещи разложу! — попросила Полина.— Полина, доводить до совершенства отношения можно много лет. А жить на чемоданах — неуютно.— Не знаю. У меня такое чувство, что я здесь — временно, — снова грустно сказала Полина.— И со мной временно? — заволновался Буравин.— Нет, с тобой навсегда! — успокоила его Полина. Она обняла Буравина, прижалась к нему, но тут же отстранилась и спросила:— Ты урегулировал с Таисией финансовые вопросы?— Ты права, чем раньше я урегулирую с Таисией финансовые вопросы, тем лучше, — согласился Буравин.— Ты как будто собираешься от нее откупаться.— Нет, но она не должна садиться мне на шею. Пусть умерит свои аппетиты в пределах разумного.— Вить! А не слишком ли дорого мы платив за наше счастье? У меня с ребятами отношения не складываются, у тебя с Катей тоже ситуация непонятная… Выходит, либо личное счастье, либо родительское. Сочетать не получается.— Полина, у нас все получится! — уверенно сказал Буравин. — Я ждал тебя всю жизнь и теперь ни за что не откажусь от своего счастья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111