Это напомнило Соулу картины жертвенника инков – Солнечный Алтарь в Мачу Пикчу. Странно было встретить такое в джунглях далеко от Анд. Может быть, местные индейцы были потомками инков, вырожденцами, взывающими сквозь ливень к Солнцу вот с этого жалкого помоста с костром? И добились при этом только того, что с неба к ним спустился вертолет, направленный инфракрасными глазами космических соглядатаев, для того, чтобы продать их мозги звездам.
Но здесь не было и намека на присутствие человека.
Они зависли на несколько минут над прогалиной, гоняя винтом рябь по воде, после чего, взмыв вверх, продолжили движение выбранным курсом.
И все же не было причин стесняться встречи с Пьером, учитывая такой поворот событий. Все равно француз вместе со своими нынешними соплеменниками был сейчас во власти наркотика – сказочной плесени, которой они лакомятся в своих джунглях.
Извилистое полукольцо больших соломенных хижин, что составляли главную деревню, охватывало озеро подобно коралловому атоллу. Россиньоль опустил свой вертолет на поплавки и бросил якорь. Трое его спутников, выкарабкавшись наружу, бросились в бурые воды и, увязнув почти по пояс, двинулись к небольшой лесной прогалине, где пляски при свете костров были в самом разгаре.
Индейцы все до одного были нагишом, не считая гульфика из перьев ослепительно-яркого окраса, напоминавшего пучки лобкового ворса, похвастаться которыми мог лишь какой-нибудь чрезвычайно экзотичный нудист-инопланетянин. С горящими глазами толпа осаждала небольшую хижину, под предводительством человека, чье тело было так обильно изрисовано, что трудно было определить его возраст – и был ли он вообще человеком. Из-за петель и завитков на теле он походил на оживший отпечаток пальца. А красные пятна над верхней губой – точно чудовищные разросшиеся родинки – что это? Жуткое зрелище – сгустки крови, текущей из носа. Шаман распевал тоскливую песню, которую то и дело подхватывали толстозадые мужчины, после чего, протянув ее немного, с истерическим хихиканьем обрывали, будто бросали в воду. На новоприбывших никто не обратил внимания – похоже, цвет кожи в данный момент не имел значения.
– Да они совершенно сбрендили здесь! – засмеялся Честер. – Лучший способ праздновать светопреставление.
Соул разглядел Пьера Дарьяна – он толкался в дальнем углу хижины, голый, как и все прочие, с таким же гульфиком из перьев. Лишь белизной кожи он выделялся среди индейцев, напоминая прокаженного.
Француз сначала замялся, завидев гостей, но затем вновь пустился в пляс – хмуро и озадаченно потрясая головой.
– Пьер!
Соул стал проталкиваться к нему. Его чуть не стошнило, когда он увидел на этом белом теле впившихся в бедра черных пиявок и гниющие язвы от укусов мошкары.
– Я получил твое письмо, Пьер! Мы пришли на помощь.
Естественно, ни слова о том, что это будет за «помощь»!
Пьер прокричал что-то нараспев. Осталось непонятным, отвечает он или только подхватывает песню вождя.
Честер поймал его руку и неистово потряс ее.
– Эй, друг, мы пришли поговорить. Ты не мог бы оторваться на минутку от своих важных дел?
Пьер уставился на руку, которая удерживала его, хлопнул по черным пальцам свободной рукой, сбросив их с себя, и отозвался уже более разборчиво, но его слова по-прежнему тонули в речи шемахоя.
– Богом тебя заклинаю – говори на английском или хотя бы на французском. Мы не можем тебя понять.
Пьер стал изъясняться на французском, но синтаксические конструкции были безнадежно перемешаны – выходила совершенная белиберда.
– Концов не связать, – вздохнул Том Цвинглер.
– Похоже, у него уже пошли свободные ассоциации.
– Структура предложения нарушена, это так. Но, может быть, это его попытка перевести песнопения индейцев.
Вопросительный взгляд Пьера застыл на Соуле.
– Крис? – внезапно спросил он. Затем вырвался из рук Честера и отшатнулся. И вновь подхватил песню татуированного, ухмыляясь голым индейцам, окружавшим его, с мальчишеской гордостью ероша свою голубую опушку.
– Вы видели эти сгустки крови у него под носом?
– Этот человек спятил, – ухмыльнулся Честер. – Мы зря тратим время.
– Том, у него должны сохраниться записи. Он был педантичным человеком. Несколько романтичным – но педантом. Возможно, мы просто пытаемся его расшевелить не в самое подходящее время. Пойдем лучше заглянем в его хижину: поищем записи. Свидетельство его помешательства.
– О'кей, оставим этих ребят тешиться своими играми. Странно только, почему они танцуют здесь, а не в деревне.
– Здесь еще достаточно мелко – скорее всего, поэтому.
В одной из хижин Честер нашел диктофон Пьера и дневники, засунутые в рюкзак, подвешенный над водой.
Забравшись в вертолет, Соул принялся вслух переводить дневник Пьера. С растущим возбуждением, трепетом узнавания, он прочел его от корки до корки. В начале нового года в дневнике зияла брешь – продолжительная пауза в несколько пропущенных страниц, словно чистые листы были единственно возможным средством выразить то, что он имел в виду.
– Так он встретил партизан?
– Похоже, что да.
– А теперь еще это напичканное наркотиками дитя. Вот оно что. Поразительно. Он нашел так много – и все время был в центре событий.
– Согласен, Крис. Картина весьма правдоподобна Но помни, сейчас Невада – пуп земли. Там центр событий. Как говорится, звезды правят нашими обстоятельствами.
– Да, конечно, – неохотно согласился Соул. Он был даже рад, что Пьер сбрендил. Интересно только, надолго ли?
Цвинглер кивнул Честеру:
– О'кей. Начинаем «Падение Ниагары».
– Думаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77