Пьер подумал с тоской: «Эти люди так же близки к последней черте, как и я. И их враг – мой враг».
– Мы должны дать всему миру понять, что думают патриоты об этой цивилизаторской авантюре! – воскликнула Иза. – Довольно играть с нами. Доводить до нищеты. Выкачивать наши ресурсы. Удерживать нас от разработки собственных богатств. Северная Америка крайне нуждается в этом. Так называемая «гуманитарная помощь» состоит в том, что Латинская Америка помогает Северной сотнями миллионов долларов ежегодно! И наличность всегда течет одним путем. К Северу! Эти амазонские дамбы – величайшая тайна нашей политики и в то же время величайшее извращение. Поэтому мы боремся с ними.
Она замолчала. Энергия словно разом иссякла в ней. Но глаза продолжали полыхать – не болезненным огнем, но яростью, жаждой действий, смешанной с отчаяньем.
– Знаю, – успокаивающим тоном отвечал Пьер. – Дамбу надо разрушить во что бы то ни стало. Потому что иначе она разрушит… чудеса, спрятанные здесь, в джунглях. Чудесный народ смоет в концентрационные лагеря – к пасторам. Их язык… стал для меня поразительным открытием. Это новое слово в науке, культуре. Вы даже не представляете себе, насколько это связано с будущим человечества! Хотя, к сожалению, вас, ребята, это не заинтересует. Но вы не правы. И еще – похоже, я убил двух зайцев, встретив вас.
– Зачем вы шли на север?
Пьер поежился.
– У меня не было конкретного плана. И меня пугала, пока я не встретил вас, беспомощность. Инстинктивность, бессознательность действий. Эта навязчивая идея отправиться в путешествие. Наш разговор напомнил мне о существовании другого мира, который не значит ровным счетом ничего здесь, среди индейцев. Я чувствую как вы, думаю как вы. Однако что можно сделать в данном случае? Неужели эту чертову дамбу так просто разрушить? Верно, потребуется вагон взрывчатки, чтобы поднять на воздух такую махину?
– Взрывчатка найдется, – пообещала Иза. – К тому же давление воды будет помогать нам. И еще – придется перебить американских инженеров и их лакеев.
– На другие дамбы будут также произведены налеты, – с азартом вмешался второй партизан, Раймундо. – Причем даже в самом Сантарене. И, что бы ни случилось, ложь о развитии Амазонии будет выставлена перед лицом целого мира.
– А что у вас за оружие?
Иза колебалась.
– Но ведь это чистое самоубийство, вы – смертники, не так ли? – спросил Пьер в лоб.
Жоам пожал плечами.
– Местность не особенно благоприятна.
– Дамбу надо взорвать, а то всем хана! – Страсть прорывалась в этой девушке сквозь усталость, и каждая новая вспышка ярости, казалось, вызывала в ней прилив новых сил.
– Все должны узнать о нашем присутствии здесь – мы должны заявить о себе самым шокирующим и символическим образом. Еще в прежние дни борьбы Карлос Маригелла писал, что для нас не существует ни расписаний, ни пределов. Однако ныне ситуация изменилась. Схема янки – чудовищное отклонение от реальности. Огнетушитель, который зальет революцию на годы и годы! Амазония – на сегодняшний день та страна, на которой сомкнулась хватка империализма. Наша задача – вызвать панику среди американцев. Именно в том месте, где, как им кажется, они прикрылись наводнением. Спрятались от ненависти городов и побережья.
Кайяпи все это время праздно сидел в лодке. Наконец Пьер повернулся к нему.
– Кайяпи?
– Да, Пи-эр?
– Эти люди собираются напасть на «забор для воды». Мы ведь тоже должны идти с ними? – спросил он на португальском.
– Если они делают это, нет нужды идти тебе, – отозвался Кайяпи на шемахоя. – Они – твои тени. Ты – существо. Мака-и скоро родится. Ты должен присутствовать. Эти люди сделают твою работу.
– Неужели мнение индейца значит так много? – раздраженно спросил Жоам. – Или этот дикарь все решает за тебя?
Пьер бросил гневный взгляд на Жоама.
– «Дикарь» – говоришь ты!
– Погоди, – поправился Жоам. – Действительно, социализм – для всех. Я имел в виду другое: индеец еще недостаточно сознателен.
«Ты делаешь свой выбор между Марксом и Христом. А что получается в этом случае с шемахоя? Кто бы ни взял над ними контроль – они погибнут. Птицы их мыслей растворились в джунглях. Завязли в птичьем клее хижин с жестяными крышами».
– Желаю вам удачи, – сказал Пьер, заставив себя сделать другой выбор. – Как товарищам по оружию и врагам дамбы. Я, как и вы, хочу уничтожить ее.
– Кроме того, – вмешался Кайяпи, – ты никогда никого не ранил из своего ружья, Пи-эр. Ты слушатель и ученик, не воин. Брухо знает. Почему, ты думаешь, он разрешил тебе прошлой ночью встретиться с мака-и? Почему, ты думаешь, девушка пришла к тебе в гамак? Почему, ты думаешь, я показал тебе, как едят землю? Твоя Говорящая Коробка – вот твое оружие, Пи-эр, а не твое ружье. Я не говорю, что тебе не хватает мужества. Ты встретился с мака-и. Ты – другой человек. Жизнь твоя приняла другую форму. Решай – и да будет твой выбор мудр. Не дай твоим птицам улететь в сторону – не туда, куда им надо.
– Но ты же позволил мне идти к дамбе, Кайяпи – видишь, как далеко мы зашли!
– Так летели твои птицы. Теперь они должны возвращаться. Эти люди сделают за тебя.
– Почему вы говорите на разных языках? – требовательно спросила Иза. – Он же прекрасно понимает тебя. Почему он не отвечает на португальском?
– Это очень важно – что он говорит на своем родном языке. Великая вещь происходит в сознании его соплеменников. Он хочет быть с ними неразрывен.
Кайяпи нахмурился.
– Мака-и скоро родится, Пи-эр. Торопись.
– Ты же сказал, что время есть!
– Это не так. Времени нет. Это случится очень скоро.
– Он говорит, что нам пора возвращаться, – сказал Пьер партизанам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77