ШЕРМАН: «Оттуда какой-то цилиндр поднимается. Высотой метров десять и в диаметре – порядка тридцати. Может, это у них люк такой?»
ЩЕРБАТСКИЙ: «Сбоку у цилиндра появляется широкая щель».
ШТАБ МИССИИ: «Прыг-Скок, вы слышите? Трансляция плана состыковки прервана. Теперь мы приняли по связи новый чертеж: ваше судно на поверхности Шара и пунктирная линия, уводящая внутрь. Они хотят принять вас. На наш взгляд, лучшие кандидатуры – Шерман и Щербатский. Дальтон остается на борту».
ВРЕМЯ «Ч» – 3 ДНЯ 16 ЧАСОВ 50 МИНУТ.
ДАЛЬТОН: «Они подошли к люку. Пауль, вы в порядке?»
ШЕРМАН: «Отлично. Как слышимость?»
ШТАБ МИССИИ: «Превосходно. Видимость тоже».
ШЕРМАН: «Внутри цилиндр пустой. Большая округлая комната. Какие-то панели, лампочки. Мы входим».
ДАЛЬТОН: «Два грандиозных шага человечества? Эй, Хьюстон! Дверь за ними закрывается!»
ЩЕРБАТСКИЙ: «Двери для того и устроены, мой друг, чтобы закрываться. Мы…» (Обрыв связи.)
ДАЛЬТОН: «Она окончательно закрылась. Цилиндр вдвигается обратно в поверхность. Вы слышите меня, Пауль? Пауль! Хьюстон, связи нет. Вы слышите меня, Хьюстон?»
ШТАБ МИССИИ: «Мы слышим вас, и притом очень хорошо – можете не кричать, Прыг-Скок».
ДАЛЬТОН: «Значит, что-то заблокировало передачу с их стороны».
ВРЕМЯ «Ч» – 4 ДНЯ 06 ЧАСОВ 35 МИНУТ.
ДАЛЬТОН: «Хьюстон! Цилиндр снова пошел. Выдвигается. Дверь открывается… Они стоят в дверном проеме. Пауль? Щербатский? Вы слышите меня?»
ШЕРМАН: «Да, Майк, мы слышим тебя. Но, похоже, сказывается усталость».
ЩЕРБАТСКИЙ: «Хьюстон?»
ШТАБ МИССИИ: «Хьюстон – «Прыг-Скоку». Шерман. Щербатский. Возвращайтесь. Что случилось?»
ШЕРМАН: «По-моему, это вы должны объяснить, что за… шары у них во дворе».
ЩЕРБАТСКИЙ: «Пауль, в вас нет никакого чувства эпохальности события! Разумные существа пересекли просторы космоса для того, чтобы установить с нами контакт. Они открыли нам дверь во Вселенную. Давайте же не станем закрывать ее по собственной воле!»
ДАЛЬТОН: «Грандиозная речь, Петр, но как же, черт возьми, выглядят эти пришельцы?»
ЩЕРБАТСКИЙ: «Ах да… внешний вид. Конечно-конечно. Они двуноги и двуруки – подобно нам, вот только ростом выше – около трех метров в высоту. Сложения они худощавого, кожа словно напудренная или покрытая слоем пыли. На теле – ни единого приметного волоска. Ноздря у них всего одна, притом широкая – посредине лица. Огромный плоский нос – какой мы можем наблюдать при наследственном сифилисе. Глаза расставлены намного шире, чем у нас. Угол зрения у них, по всей вероятности, составляет от ста восьмидесяти до двухсот градусов – глаза выпученные, как у пекинеса. Уши – точно скомканные бумажные пакеты, которые вдобавок еще и постоянно раздуваются и опадают. Во рту я разглядел маленькие хрящевидные зубы, сам же рот – ярко-оранжевого цвета, за исключением языка, длинного и темно-красного – очень гибкого, как у бабочки».
ШЕРМАН: «Они провели анализ нашей атмосферы и устроили для нас нечто вроде стеклянной приемной, чтобы мы могли снять шлемы. Мы передали им видеокассеты и микрофильмы с языковыми программами. Пришельцы пропустили их через какое-то свое устройство – деконтаминатор, по-видимому, – и столпились вокруг. Минут десять они прокручивали наши записи на экране. Двое пришельцев бегло просматривали и прослушивали их, не обращая на нас внимания. Другие тем временем доставили нам видеопанель, по которой мы смогли передать письменные сообщения».
ЩЕРБАТСКИЙ: «Они обращались с нами по-братски, на короткой ноге. Как разумные ребята, интеллектуалы. И очень занятые. Минута – на вес золота. Мы – как туристы. Общаются на диво широким спектром звуков. Временами уходят куда-то в область сверхзвуковых частот. В оперном театре мне доводилось слышать верхнее «до», от которого дрожали подвески на люстрах. И потрясающе глубокий бас мне тоже слышать приходилось. С быстрыми отчетливыми щелчками между двумя экстремами».
ШЕРМАН: «Мы вели переговоры с двумя членами экипажа с помощью их видеоэкрана. Рисовали на экране пальцами, вслед за тем немедленно возникало изображение. Они согласились принять орбиту приземления. Посылают свой – относительно небольших размеров – летательный аппарат в направлении Невады. Мы запросили и получили трансполярную орбиту на двадцать западной, сто шестьдесят восточной долготы. Единственными участками суши на пути корабля станут районы Сибири, Антарктика, Рейкьявик в Исландии и несколько крохотных островков и атоллов Тихого океана. О'кей?»
ЩЕРБАТСКИЙ: «Нет, вы представляете, джентльмены, ведь мы встретили наших межзвездных братьев.
И собираемся укрыть их от постороннего любопытного взора. Мне до сих пор не верится, что все это – не сон!»
СТЕПАНОВ (говорит по-русски, труднопереводимая идиома): «Братья – это те, кто поступает по-братски, Петр Семёнович!»
ШЕРМАН: «Чертовски устал. Мы отправляемся на борт – спать. Теперь – только спать!»
ШТАБ МИССИИ: «Еще одно, последнее, Прыг-Скок. Вы узнали, зачем они прилетели?»
ШЕРМАН: «Черта с два. Кроме данных, имеющих отношение к стыковке и выходу на орбиту, всё остальное общение представляло собой один большой языковой урок. Мы не касались ни личностей, ни целей».
ШТАБ МИССИИ: «Не беспокойтесь, Пауль, – главное, они получили то, что им необходимо. Как мы сможем общаться с ними, если не с помощью слов?»
Прочитав длинные столбцы, Соул уставился на алую папку с листками ксерокопий, присланную из Хьюстона в Форт Мид специальной почтой, – факс для передачи подобного материала был вещью явно ненадежной. «Факсовый погром» бушевал в Штатах уже не менее года, образовав неширокий круг любителей извлекать информацию из автофаксов путем специальных сигналов через телефонную сеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77