Здесь находилось еще два подвала с детьми: «Логический», который управлялся Дороти Саммерс, и «Чужой», изобретенный психологом Дженнисом.
Системы жизненной поддержки трех миров управлялись автоматически, так же как и речевые программы. Все меньше и меньше причин оставалось спускаться туда лично, тем более дети становились старше и самостоятельнее. И все менее желательным становилось личное присутствие. Боги должны иметь причины для своего появления, как шутил их величество Сэм Бакс, директор Преисподней Гэддона.
Всезнающий попрыгунчик Сэм Бакс. Оставим ему руководство политикой. Зарабатывание денег. Общества и фонды, армейские связи, охрана и секьюрити. Все это – не наше дело. А Пьер пусть занимается политикой Бразилии. Не надо уважать во мне политика. Оставьте меня, черт побери, заниматься своим делом!
Здесь, где живут дети моего разума: мой Рама, мой храбрый Видья, моя возлюбленная Гюльшен, моя дорогая Вашильки.
Не торопи богов уйти со сцены, Сэм.
На экране Видья открыл глаза и уставился на призраки Соула и Россона. Гигантские губы двигались медленно: огромные, безобразные рты говорили с ним на «поганом языке».
А ночью, когда дети спят, их речь поддержит шепот микрофонов, гипнотробов, обучающих во сне.
В столовой Соул снова схлестнулся с Дороти.
Пережевывая жилистое тушеное мясо, он размышлял о такой же неудобоваримости характера Дороти. Она постоянно подтрунивала над его опасной, по ее мнению, любовью и привязанностью к детям. К счастью для заключенных, напарник Дороти, Россон, был теплокровным человеческим существом.
– Дороти, а ты представляешь, что случится с этими детьми, когда он вырастут? – ляпнул он вдруг. – Что их ждет в ближайшие сорок-пятьдесят лет?
Коллега надула губы.
– Думаю, половое влечение можно держать под контролем.
– Я не о сексе. Что ты скажешь о них как о взрослых людях? Что с ними будет? Ведь мы над этим даже не задумывались.
– А надо ли? Пространства всем хватит.
– Какого пространства? Дальнего космоса? Пространства в колбе термоса, выброшенного в космический океан в направлении ближайшей из звезд? И кому хватит? Команде для космического путешествия?
В том, что проглатывала Дороти Саммерс, похоже, хрящей не было.
– Говорила я Сэму, не надо брать в экспериментальную группу женатиков, – уколола она. – Не представляю, чем можно помочь обществу, родив собственного ребенка.
Соул тут же подумал о Видье – еще прежде, чем вспомнил о том, что его «собственный» ребенок – это Питер…
– Вы хоть представляете, насколько велико население земного шара? – обличительно спрашивала она. – Зрительно представляете? Всех детей, которые родятся до конца сегодняшнего дня – или до наступления ночи, – унесет в результате одного несчастного случая. И не надо мне сморкаться в жилетку, мой друг, если промочили ноги зимним утром.
Соул только криво усмехнулся.
– Тем более, представьте, как сложилась бы судьба этих детей подземелья, если бы они не попали сюда? Гэддон для них – это просто пещера Алладина. Кем бы они были теперь? Королями помоек?
– Пещера Алладина? – откликнулся он. – Что ж. Может, они еще скажут «Сезам, откройся» и передадут нам, несчастным смертным, джинна в бутылке?
– Здесь нет ничего смешного, Крис. И скажу вам еще кое-что: если это не сделают они, то это сделает кто-то другой. Русские уже отмачивают и не такие штуки в своих психоневрологических клиниках, куда прячут лучшие мозги страны!
– Кошмарное мясо! – сказал Соул, надеясь вырваться из ее когтей. Однако Дороти прочно вцепилась в него, как в кусок мяса на вилке: еще бы, ведь сам Сэм Бакс направлялся в их сторону со своей порцией гуляша. Какой случай скрестить клинки на глазах у начальства!
– Слышали анекдот про венерианскую мухоловку? И Сэм рассказал им анекдот из области черного юмора, ловко задев чувства Дороти – как старой девы, и Соула – как человека сентиментального. Ситуация была натянутой до предела – очевидно, Сэм хотел, чтобы подчиненные были сегодня на высоте.
– Некая старая дева жила в одном из нью-йоркских небоскребов, где запрещено держать даже золотых рыбок, – весело рассказывал Сэм, орудуя вилкой. – И пришлось ей купить домашнее растение, которое скрасило бы ее одиночество. Венерианскую мухоловку. Это растение умеет считать до двух, так что в некотором роде является мыслящим существом.
– Растение умеет считать? – хмыкнула Дороти.
– Чистая правда! Кто-нибудь тронет ловушку этого ботанического капкана – скажем, попала песчинка – и реакции никакой. Но как только происходит два прикосновения: скажем, села муха и разминает лапки – челюсти моментально смыкаются. Это же настоящая система счета – мышление или что-то вроде того. Ну так вот – у этой девушки… простите, женщины, квартира была чистой и ухоженной. К тому же с кондиционером. И расположена так высоко, что мухи туда не залетали. Пришлось ей выкармливать орхидею кошачьими консервами. И так прошло года два, пока однажды старая дева не обнаружила в кухне муху. Она решила побаловать свою мухоловку и скормила ей насекомое. Челюсти захлопнулись. И через несколько часов мухоловка скончалась от пищевого отравления. Чушь! Она погибла от соприкосновения с реальностью!
– Или с ДДТ, – буркнула Дороти.
– От опасностей замкнутой среды, вот как бы я это назвал! И вот мораль. Улавливаете? Любая опасность, с которой дети столкнутся, не имеет ничего общего с их существованием в этих трех подвальных мирах.
Сэм доел свой гуляш и откинулся на стуле, одарив Соула и Дороти сытым благожелательным взором.
– Так что, о чем бы вы ни спорили, ребята, самым важным аргументом остается слово «завтра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77