– А почему не немедленно?Рейф открыл рот и не сказал ничего. Он не мог ей сказать. Неужели Гейб не понимал этого? Пока еще она недостаточно погрузилась в их любовную связь, чтобы увидеть, кто… он и кем был.– Я еще не готов, – ответил он кратко.– Ты опасаешься, что она откажется выйти за тебя замуж?– Любая здравомыслящая женщина так бы и сделала.Бровь Гейба взметнулась вверх.– За герцога, владеющего имением и…– Имоджин знает меня. Она видела меня пьяным не один раз. Ей точно известно, что я жалкий герцог, одно только название.Мисс Питен-Адамс метнулась к ним, и они кое-как справились со вторым актом и продолжали бубнить пьесу. Рейф не сомневался насчет успеха пьесы. Он был уверен, что представление будет чем-то замечательным. Актриса Гейба, Лоретта Хоз, была блестящей исполнительницей. Как только она появлялась на сцене, пьеса обретала вдохновение и полет.Через час или около того появилась Имоджин и стала извиняться за опоздание. Чуть позже Рейф должен был сказать, что обмен колкостями между Доримантом (то есть им самим) и дерзкой молодой леди (то есть Имоджин) прошел вполне благополучно.Мисс Питен-Адамс казалась счастливой. Стемнело, прежде чем они закончили репетицию, и она выглядела возбужденной, раскрасневшейся и измученной, но торжествующей.Гейб повернулся к Рейфу, когда актеры уходили со сцены:– Тебе очень хорошо удается играть не того, кто ты есть. Любой сочтет, что у тебя богатая практика в деле любви.Рейф смотрел на него прищурясь. Похоже, в последнее время он слишком часто подумывал о братоубийстве.– Это было совершенно изумительно, – объявила мать мисс Питен-Адамс с переднего ряда, где она весь день занималась вязанием. – Вы играете гораздо лучше, чем представляли эту шекспировскую белиберду в прошлом сезоне в театре леди Бедфордшир.Конечно, мисс Питен-Адамс не смогла удержаться от улыбки, адресованной Гейбу, когда услышала это суждение, но, к счастью, Рейф уже завладел вниманием Имоджин, заставил ее повернуться к двери и увел из комнаты, прежде чем она что-нибудь заметила.
Театр ломился от публики, от гостей, прибывших из Лондона и соседних графств. Они гудели, как рой самодовольных мух, и гораздо больше интересовались тем, кто не получил приглашения, чем самим представлением.– Кто эта молодая актриса? – спросила леди Блехшмидт свою собеседницу миссис Фулдженс. – Та самая рыжеволосая крошка, что так замечательно сыграла леди Макбет в прошлом году в театре «Олимпик»?– Нет, я думаю, она новенькая, – ответила миссис Фулдженс. – Все говорят, что ее открыл Холбрук, что бы это ни значило.Она надеялась на то, что открытие герцога не означало интимных отношений.Миссис Фулдженс переживала тяжелое время, пытаясь выпихнуть замуж свою единственную дочь, и очень уповала на обратившегося к трезвой жизни герцога. Но если тот демонстрировал обществу свою любовницу в семейном театре…Ну, тогда даже отчаявшаяся мать отвергла бы его в качестве потенциального зятя.– Это лорд Пул там? – спросила леди Блехшмидт. – Господи, кажется, его волосы теперь совсем другого цвета. Из седых они стали черными. Должно быть, от скорби по почившей супруге.– Я слышала, что он ведет себя как старый дурак, но здесь я его не вижу, – сказала миссис Фулдженс, скосив глаза. – А вот и леди Годвин. Неужели она носит еще одного ребенка?– Похоже на то, – сказала леди Блехшмидт с серьезностью человека, скорее довольного, чем недовольного тем, что ее брак не украсили дети. Подумать только, сколько миссис Фулдженс мучается с Дейзи. И эти пятна на лице девочки сводят на нет ее надежды на брак.– Но они очень преданы друг другу, – сказала миссис Фулдженс, глядя, как лорд Годвин заботливо усаживает жену с видом обладателя, которому она становится дороже с каждым днем.Леди Блехшмидт сочла прискорбным и огорчительным то, что, с ее точки зрения, лорд Годвин был много интереснее, когда за его обеденным столом выставляли себя напоказ русские балерины. Счастливые браки так редки в свете, они просто завораживают людей. Но их так скучно наблюдать!В эту минуту послышался звук трубы, появившейся в руках лакея.– Наконец-то! – сказала леди Блехшмидт. – Мне не терпится увидеть милую леди Гризелду в костюме. Сама бы я ни за что не надела сценический костюм. Это так унизительно для человеческого достоинства.Подняли занавес, и из уст всех присутствовавших вырвался вздох при виде герцога Холбрука, одетого щеголем времен Реставрации и развалившегося возле стола.Дейзи, сидевшая рядом с миссис Фулдженс, довольно сильно ущипнула ее, что означало – Дейзи согласна с идеей матери выдать ее за герцога.Вздох возбуждения прошел по залу. На сцену неспешной поступью гуляюшего вышел мужчина, вероятно, приходившийся герцогу незаконнорожденным братом, тот, кто был главным предметом светских сплетен уже несколько месяцев. Не вызывало ни малейших сомнений сходство между братьями: у обоих были затененные ресницами глаза и одинаковые скулы.– Они похожи как две капли воды, – сказала леди Блехшмидт с восторгом. – Это шокирует. Не правда ли?– Он и в самом деле выглядит как профессор, да? Как жаль, что он не годится для брака.Джентльмен впереди них обернулся и иронически поднял бровь.– Кто это? – спросила громко леди Блехшмидт.– Это лорд Керр. Он один из держателей акций театра Гайд-парка, – пробормотала миссис Фулдженс. – Крукшенк нарисовал злой шарж на него. И Хэтчард держал этот шарж в своей витрине целый месяц.Некоторое время они смотрели пьесу молча. Леди Блехшмидт была несколько напугана свободой, с которой были показаны ее персонажи. И в самом деле, Гризелда продемонстрировала совсем иную сторону характера, взявшись за роль будущей любовницы Дориманта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96